Хамза - [2]

Хафиз умолкает внезапно, словно кто-то резко обрывает властной рукой натянутую до предела струну его пронзительного голоса.

Долгая пауза. Только эхо рыданий чтеца - строки корана - глухо повторяют ущелье и горы.

Долгая пауза.

И вот наконец из тёмной глубины гробницы медленно выходит высокий стройный человек лет пятидесяти в огромной белой чалме, напоминающей величественную снежную вершину, в строгом чёрном суконном камзоле, поверх которого надет бенаресовый шелковый халат-чапан.

Одной рукой человек опирается о тяжёлый массивный посох, осыпанный драгоценными камнями, другой - перебирает висящие на поясе янтарные чётки. Лучезарно сверкают изумрудами и сапфирами перстни на пальцах руки, перебирающей чётки.

Человек прекрасен, великолепен, ослепителен. В чёрной как смоль бороде серебрятся благородные седины, орлиный нос и могучие кустистые брови украшают мужественное чело. Угли крупных глаз пылают непотухающим пламенем веры. Жарким горением духа, испепеляющим все мелкие земные страсти, охвачен лик человека.

Это Миян Кудрат - глава религиозных шейхов Шахимардана, наследный смотритель гробницы.

Высшее духовное лицо Коканда и Маргилана.

Местоблюститель мавзолея-усыпальницы.

Хранитель и сберегатель мусульманской святыни.

Отец его, достопочтенный Ак-ишан, первый в летописи гробницы религиозный шейх Шахимардана, многое сделал для славы святого места. Немалые личные средства потратил Ак-ишан, умножая посмертные богатства святого Али.

Тысячи батманов вакуфной земли (наподобие церковных угодий при католических и православных монастырях) принадлежат сейчас гробнице.

Триста семей дехкан-чайрикеров из окрестных кишлаков (их можно было бы назвать монастырскими крестьянами) приписаны к вакуфным землям и обязаны обрабатывать их - пахать, сеять, собирать урожаи пшеницы, кукурузы, винограда.

Всю жизнь, не щадя себя, заботился Ак-ишан о том, чтобы распространить власть святого Али на многочисленные стада овец и крупного рогатого скота, на сотни верблюдов, на многие табуны лошадей. Несколько тысяч вооружённых человек мог посадить на коней первый шейх Шахимардана, чтобы, встав во главе их, защитить гробницу от угрозы нападения неверных.

Заслуги высокочтимого Ак-ишана перед святыней не остались неоцененными. В конце своей доблестной и праведной жизни он был причислен к лику святых.

Титул этот вместе с наследственным правом быть смотрителем, хранителем и сберегателем усыпальницы-мавзолея, как и всю полноту духовной власти над мусульманами Коканда и Маргилана, как и место главы религиозных шейхов при гробнице, Ак-ишан передал своему сыну, Мияну Кудрату, завещав ему и дальше приумножать во славу аллаха стада и земли.

Медленно, степенно, держась очень прямо, обходит святой Миян Кудрат площадку перед мазаром. Движения его плавны, значительны, полны достоинства, подобающего высокому сану, огромная белоснежная чалма величественно плывёт над сгорбленными полосатыми спинами склонившихся перед духовным пастырем верующих. Большие чёрные глаза шейха внимательно оглядывают пришедших к святому Али паломников. Все ли почтительны и смиренны? Все ли укротили земные свои страсти, прежде чем предстать перед всевышним? Не оскорбит ли чья-нибудь дерзкая гордость праха святого Али?

Из тёмной глубины гробницы выходят ещё два человека.

Одеты они не менее красиво и пышно, чем местоблюститель усыпальницы, - каждый в такой же высокой белой чалме, в суконном камзоле и бенаресовом халате-чапане.

Это родственники Мияна Кудрата - тоже шейхи гробницы, не имеющие, правда, столь громких титулов, как их старший двоюродный брат, но отнюдь не отстающие от него в своих усилиях по умножению имущества и славы святого Али-шейха, - Исмаил Хурумбай и шейх Бузрук Ходжа.

В двух шагах за ними, держа в вытянутых на уровне глаз руках священную книгу, следует деревянной походкой хафиз.

И как только почтенные шейхи подходят к первым паломникам, хафиз громким, гортанным и плачущим голосом возобновляет чтение притчи о жизни и замечательных деяниях святого Али.

Замыкает вышедшую из гробницы процессию самый молодой шейх Шахимардана и самый далекий родственник смотрителя мавзолея Исмаил Махсум. По своему возрасту и положению он ещё не заслужил у аллаха такого богатого облачения, как старшие шейхи, но зато одежда не может скрыть физической силы шейха Махсума - широты его плеч и груди, мускулистости шеи и рук. Тяжеловато, но уверенно идёт он сзади, как бы прикрывая шествие шейхов от всех неожиданностей и случайностей, которые могут уронить достоинство и святость усыпальницы.

Вернувшись к воротам мазара, святой Миян Кудрат останавливается, закрывает глаза, шепчет слова молитвы, сопровождая их ритуальными движениями рук. Хафиз, не умолкая ни на секунду, продолжает громкое чтение. Шейх Хурумбай, шейх Бузрук и шейх Махсум, обступив главного шейха с трех сторон, почтительно склоняются перед ним.

Неожиданно святой Миян Кудрат резко выбрасывает вперёд и вверх руки. Хафиз умолкает.

- Куф-суф! Куф-суф! Куф-суф! - резко выкрикивает смотритель гробницы ритуальное заклинание, которое должно оградить прах Али-Шахимардана от козней шайтана и злых духов. - Куфф-суфф! Куфф-суфф!!!