Хаммер. Серия «Аранский и Ко». Книга 3 - [96]

Анна Ивановна плохо спала всю ночь, тревога была неосознанная, смутная, щемящая сердце.

Утром у нее случился сердечный приступ — после звонка свекрови Гриневой. После такого звонка это можно было назвать — легко отделалась. Приехала «скорая», сделали укол, к обеду полегчало, но от укола ли? Ей было страшно, очень страшно. Наверное, страх мобилизовал организм, боль в сердце отступила, только конечности оставались словно онемевшими, ватными, и страх — он охватил не только разум, дух, а и все тело. Ее плоть была не ее, чужая, нет — ничья. Анна Ивановна лежала на диване, неподвижно, мертвецки бледная, глядя в потолок немигающими глазами, она казалась неживой. Юля плакала, она ничего не понимала, была напугана состоянием мамы, сидела рядом на диване, что-то говорила, объясняла, просила, уходила в другую комнату, звонила Андрею — безрезультатно, шла в кухню, там Галина Юрьевна только непонимающе разводила руками, хваталась за голову и твердила:

— Лилия Романовна, Лилия Романовна, как же это так, ребенок сиротой остался, ой беда, беда.

Страх, он сковал, опутал по рукам и ногам, навалился глыбой многотонной на грудь, перехватив дыхание, и не было от него избавления и спасения. Неужели теперь ее очередь, теперь они доберутся и до нее? Страшные люди, и люди ли вообще? А как же Юля? Неужели они пойдут на это? Что же делать, как быть, как отвести беду? Неужели все дело в этих бумажках, акциях, неужели они им так сильно нужны, чтобы убивать людей? Это понять невозможно. Нет, нужно от них избавиться. Они словно горели огнем, эти акции, обжигали все и всех, словно излучали некую черную, страшную силу. Уничтожить, избавиться от них, сжечь, развеять по ветру. Нет, нужно отдать им эти бумаги, отдать бесплатно, даром и как можно быстрее. А вдруг кому-то уже дали приказ убить ее, и остались считанные дни, часы или минуты? Ее могли застрелить, сбить машиной на улице, отравить прямо дома, удушить, — от этих мыслей было жутко, но все могло случиться, это реальность. Нужно срочно избавляться от акций, возможно, она еще успеет. Где телефон? Звонить Воробью. Нет, все же нужно успокоиться. Она позвонит Виктору Семеновичу, она отдаст ему акции, пусть они принесут ему счастье, вот только позвонит немного позже — успокоится, придет в себя и позвонит.

Воробей сидел напротив в кресле, их разделял только журнальный столик, стеклянный, на кривых и тонких бронзовых ножках. Анна Ивановна действительно выглядела неважнецки. Он молчал, не торопил ее. Вера Павловна принесла чай и, тоже не проронив ни слова, вышла, скорее всего, она уже имела с Беспаловой короткую беседу в приемной, определенно о Гриневой. С ним на эту тему говорить она не будет, и это понятно. Да ему это и не надо. Виктор Семенович поднял чашечку с чаем, отпил немного, покрутил ее в руках и посмотрел на Анну Ивановну, несколько уныло и вопросительно.

— Виктор Семенович, — не поднимая глаз, начала Беспалова. — Я хочу вернуться к нашему последнему разговору. Я имею в виду акции предприятия, часть которых принадлежит мне. Вам это еще интересно?

Воробей молчал, он думал. Собственно, похоже, вопрос с акциями был решен, хотелось теперь это как-то все оформить, заключить в несколько оригинальную, красивую форму.

— Вам нужны мои акции? — повторила Анна Ивановна.

— Как вам сказать, — Воробей поставил на стол чашечку с чаем. — Дело в том, что ситуация несколько изменилась, прошла без малого неделя после нашего последнего разговора, вы согласны?

Не мог же он ей сказать, что из-за ее упрямства пришлось убить женщину, о судьбе Андрея она ничего не знала и, скорее всего, не узнает, что пришлось идти на эти крайние меры, повлекшие за собой дополнительные расходы, время и прочий головняк. Более того, он мог бы сейчас смело обвинить Беспалову в том, что смерть Гриневой на ее совести, мог бы, но, конечно, он этого не сделает, а хотелось, он ведь предупреждал ее.

— С чем?

— Ну, хотя бы с тем, что прошло уже около недели в ожидании вашего ответа.

— Да, я понимаю, но и вы поймите, разобраться с этим оказалось не делом двух-трех дней, я опрометчиво согласилась на тот срок по неразумению своему, неопытности в данном вопросе, некомпетентности.

Анна Ивановна заговорила быстро и сбивчиво, она вдруг обеспокоилась. Когда вошла в приемную, страх отошел, забылся, казалось, теперь определенно решится все, отлегло на душе, только усталость и слабость оставались как напоминание о перенесенном стрессе. И вот теперь что-то не так, Воробей ушел от вопроса, неужели акции им больше не нужны, но как же без них? Или у них есть другой путь завладеть ценными бумагами, и этот процесс уже начался, и остановить его уже невозможно, и ее приговорили? Какой кошмар, что же делать?

— И все же, вам нужны акции? — еще раз повторила свой вопрос Анна Ивановна несколько дрогнувшим голосом. Ее опять охватывала волна страха.

— Анна Ивановна, прошла неделя, и теперь уже другая ситуация…

— Хорошо, — перебила его Беспалова. — Хорошо, я отдаю вам акции бесплатно, для предприятия, в память о моем муже.

Это было неожиданно, Воробей словно замер, к такому повороту он не был готов. Конечно, заманчиво, интересное предложение, эдакий неожиданный ход конем, и что за этим кроется, нет ли подвоха?