Хаммер. Серия «Аранский и Ко». Книга 3 - [71]

Название красивое, а городок как городок, здания в основном одноэтажные, несколько двухэтажных, старой постройки, бледно-желтого цвета. Аккуратные тротуары, обрамленные свежевыбеленными бордюрами и стволами старинных тополей, словно пунктирные линии, делили городок на несколько идеально правильных частей, а свежераскрашенные пешеходные переходы в красные и белые цвета прямоугольников, один у школы, а второй у детского сада, выглядели несколько аляповато для скромной дорожно-транспортной системы городка. Вот такое оно и было, это Валокумово.

Детсад номер три оказался за одним из только что упомянутым перекрестков ближе к окраине поселка.

Лилия Романовна проехала сквозь металлические ворота, распахнутые настежь, недавно освеженные и еще пахнущие краской, объехала здание детсада вокруг и остановилась у парадного входа рядом с двумя недорогими иномарками. Одна из них была «опель вектра» красного цвета. Увидев ее, Гринева окончательно успокоилась — это была машина Бородина Максима Юрьевича. Она вошла в помещение, безусловно, когда-то наполненное детскими голосами, смехом, криками и плачем тоже, а теперь только полумрачной тишиной да редким скрипом полов под ногами случайного посетителя. Повернула наугад направо и прошла до конца длинного коридора, пока не уперлась в обклеенную пленкой под рисунок свежей доски дверь. После солнечного света почти на ощупь отыскала дверную ручку и, потянув к себе, оказалась в крохотной комнатушке, в которой, удивительно как, помещались четыре письменных стола, заставленных компьютерами, принтерами, факсами и прочим прогрессивным оборудованием. Со всей этой техникой, похоже, уверенно справлялись две девушки, больше в комнате никого не было.

— Здравствуйте. Это редакция газеты «Остов»? — с некоторой тенью сомнения спросила Гринева.

Девушки на мгновение одновременно замерли и затем испуганно посмотрели друг на дружку.

— А вы кто? — немного оправившись, спросила одна.

— Вы к кому? — в свою очередь другая.

— Я к Максиму Юрьевичу, а зовут меня Лилия Романовна.

Встали и вышли из-за столов одновременно обе:

— Одну минуту, — сказала та, у которой ноги были длиннее, и исчезла за одной из двух дверей на противоположной от входа стене, другая при этом продолжала пристально изучать Лилию Романовну.

Гриневой стало неприятно столь откровенное, нездоровое любопытство к своей персоне, а может, внешнему виду, и она поинтересовалась:

— Что-то не так?

Не ответив, девушка, вернулась к столу и перевела свой пытливый взор на экран монитора. Наконец приоткрылась дверь, и, проскользнув в щель, в комнату вернулась первая сослуживица:

— Подождите, пожалуйста, на улице, — сказала она как ни в чем не бывало.

Теперь удивилась Гринева столь необычному гостеприимству, но, ничего не сказав, закрыла за собой дверь и вышла на крыльцо.

Во дворе было восхитительно. Это чем-то напоминало курортный пансионат в чистой, зеленой загородной зоне. Не хватало только озера. Но оно есть, она это чувствовала, и было где-то совсем рядом.

По периметру детсада беспорядочно теснились здоровенные дубы, кое-где заскакивая и на территорию сада, плотно закрывая солнечные лучи и наполняя двор тенью, прохладой, чистым воздухом, стрекотом и щебетанием пернатых.

Она достала из сумочки сигарету и прикурила от крохотной, с мизинец, зажигалки, несильно затянулась и, скрестив руки, неожиданно подтянула вверх свою немаленькую и формистую грудь.

Собой она была хороша, Гринева это знала. Повернув, как горлица, голову набок, она словно окинула себя взглядом со стороны и сверху вниз. Все было хорошо, она смотрелась шикарно, если не заманчиво, ей было чем блеснуть, ну было, уж она-то знала. Слегка поправила прическу, стряхнула элегантно пепел с сигареты и потянулась вольностно всем своим здоровым телом так, что даже вздрогнула.

Максим подкрался сзади незаметно, чуть склонился и мягко, протяжно прошептал ей в самое ухо:

— Лиля…

От неожиданности и щекотки она испуганно слегка втянула голову в плечи и, не оборачиваясь, поднятыми вверх руками обхватила его голову:

— Максимка, ты меня пугаешь.

— Только самую малость, — подыграл он ей. И шумно, с наслаждением втянул воздух полными ноздрями. Так пахло только ее тело, ее волосы, и легкий, еле уловимый аромат неведомых духов пьянил и убивал.

— Я не могу, — тихо простонал он. — Я сейчас потеряю сознание и умру навсегда.

— Ну, что? — вторила она ему.

— Можно я тебя немножечко съем?

— Только чуть-чуть.

Он легонько прикусил ей самый кончик уха.

Она знала, этот миг настанет, не минуты, только секунды, короткие и бесконечные, неосязаемые, как Вселенная. Она таяла, она растворялась в какой-то невидимой ауре, она исчезала в пространстве, в материи, в природе, воссоединяясь с легким дуновением ветерка, чудной песней далекого соловья, с еле уловимым, нежным звуком падающего с дерева листа.

— Я так и знала, — она вздохнула, медленно и трудно приходя в себя.

— Что?

— Будешь увиваться.

— Конечно, еще как.

— Я ведь по делу, Макс.

— Я тоже.

— Что тоже?

— Увиваюсь.

— Да ну тебя, — она, наконец, повернулась к нему лицом. — Рада тебя видеть.

— А я еще и ощущать.

Лилия Романовна покачала головой: