Халява для раззявы - [12]

Хозяин кафе, Михееич, из бывших зэков, а ныне человек весьма уважаемый, частный (но далеко не честный) предприниматель, кафе держал так, для прикрытия. На хот-дог и рюмку „Смирновской“ зарабатывал он совсем другими делишками. Но не посвященным про это было неведомо, и только Костик Сивухин все слышал и все примечал.

„Знание – сила“ – это точно, – думал Костик, – раз я владею информацией, Михееич должен, просто обязан, мне заплатить». Нет, Сивухин вовсе не собирался шантажировать хозяина, напротив. Он хотел его только предостеречь. Ведь на месте Костика, узнавшего тайну, мог оказаться какой-нибудь несознательный дятел, который давно бы уже побежал в милицию. Операцию нужно было провести как можно быстрее, к завтрашнему открытию магазина Сивухин должен прийти с деньгами. Следовало тщательно продумать все детали, чем и занялся Костик, придя домой.

* * *

Раздумья ни к чему не привели. Вернее, не привели ни к чему путному.

Как ни ломал Сивухин голову, в нее, в эту самую голову, ничего путного не приходило. А почему? Да потому-что, любое важное дело нельзя обдумывать на сухую. Срочно требовалось чего-нибудь принять! Только где это «что-нибудь» раздобыть? Сивухин пошарил глазами по убогому убранству своей комнатенки. Старый, продавленный диван, кухонный, колчаногий стол, накрытый потрескавшейся, облезлой скатертью, допотопный буфет набитый всякой ерундой. Тумбочка у окна, прикрытая газетой и чахлый кактус на подоконнике, вот, собственно, и все. Искать, в надежде, что «что-нибудь» завалялось с более сытых времен, было смешно. Костик, на всякий случай, заглянул под кровать: бутылок много, но увы – все пустые и нестандартные. Такие нигде не принимают. Наудачу открыл дверцу буфета – ничего путного. Старые просроченные консервы, зачерствевшие куски хлеба, банка с бычками-окурками про черный день.

Сивухин вышел в коридор и постучал к Козябкину, сосед высунул в дверь всклокоченную голову и дыхнул вчерашним перегаром:

– Чего надо? – угрюмо спросил он, – Чего спать рабочему человеку мешаешь?

Рабочий человек пару дней назад получил зарплату и вот уже два дня старательно пропивал ее.

Сивухин потирая руки и угодливо улыбаясь, чего не сделаешь за стакан водки (или чего дадут, тут уж выбирать не приходиться), сказал:

– Да вот, интересуюсь, как у тебя со здоровьицем. Может, поправить нужно, так я это… мигом. Одна нога здесь, вторая тут же. Вчера-то, небось, ничего не оставил, на лечение?

Козябкин поднял на Костика мутные от вчерашнего глаза, икнул и ответил:

– Я не алкаш, по утрам не опохмеляюсь. А выпить… Заходи, завтракать будем.

Костик не дожидаясь второго приглашения шмыгнул в соседскую комнату. Неважно, что время было обеденное. Пусть у Козябкина будет завтрак, только бы налил. На столе стояла непочатая бутылка водки «Гиксар». Сивухин с благоговением взял в руки бутылку, и, шевеля губами, прочитал название завода-изготовителя. Ничего, когда он раздобудет ту самую марку, он будет завтракать, обедать и ужинать этим самым «Гиксаром».

Через час Сивухин с трудом помнил, зачем ему нужно было выпить. В голове смутно билась какая-та мысль. Но вот какая? Этого Костик определить уже не мог. Плотно позавтракавший Козябкин храпел на кровати, а Сивухин все пытался и пытался вспомнить, зачем ему нужно идти к Михеичу. Он встал и, пошатываясь, двинулся к себе в комнату. На столе лежала записка: «Не забыть, взять у Михеича, сто (сумма была зачеркнута, а рядом написана новая), двести рублей. Купить марки».

Костиков тупо уставился на записку. Интересно, кто ее оставил? Внизу стояла неразборчивая подпись, Сивухин поднес листок к окну и прочитал: «Константин». Как этот Константин попал в комнату Сивухина? Зачем оставил на его столе записку? Костик, устав бороться с загадками, рухнул на диван и забылся крепким сном до самого утра.

* * *

Нина Михайловна бродила по квартире, как сошедшая с гор лавина, смахивая все на своем пути: мебель, дочь, соседей. Она кипела как вулкан Везувий, готовый к извержению. Пару раз обозвала «любимую» дочку курицей, не способной выбрать себе в мужья настоящего мужчину. Соседей – кретинами, их детей – у… Мягко выражаясь внебрачными отпрысками. Она готова была рычать и кусаться, рвать и метать. Сейчас она сильно жалела, что выгнала Лоховского вон. Поглотив без аппетита ужин, заботливо приготовленный дочерью, Нина Михайловна «отбилась» ко сну. Но и там, во сне, она не нашла покоя. Стая маленьких противных Филимонов Лоховских кружились вокруг нее в нескончаемом хороводе. Эти мелкие твари корчили рожи, вытаскивали языки и съедали на глазах у Мерзеевой десятки, нет сотни, ценных марок. Каждый раз, когда Нина Михайловна хватал заветную марку, в руках у нее оказывалась пустота.

Погоня за стаями мерзавцев-зятьев закончилась падением дородной дамы с кровати. Перепуганные соседи выскочили с криками в коридор, подумав, что началось землетряесение. Выскочили, разумеется, только те кто мог ходить. Сивухин и Козябкин продолжали дрыхнуть, как ни в чем не бывало. Нина Михайловна с величественным видом выплыла в коридор и рявкнула на галдящих соседей, мешающих ей спать. Женщина снова забылась тяжелым, беспокойным сном до рассвета.