Халиф на час - [14]

И правда, люблю я вас и вашу страну люблю,

Но я от того далек, чего я желаю.

А когда Ситт Будур кончила говорить эти стихи, она стала плакать, пока у нее не заболели глаза и щеки ее не побледнели, и она провела в таком положении три года.

А у нее был молочный брат по имени Марзуван, который уехал в дальние страны и не был с нею все это время. И он любил ее любовью более сильной, чем братская любовь, и, приехав, вошел к своей матери и спросил про свою сестру Ситт Будур, и мать сказала ему: «О дитя мое, твою сестру постигло безумие, и прошло три года, как на шее у нее железная цепь, и все врачи и мудрецы бессильны излечить ее».

И, услышав это, Марзуван воскликнул: «Мне обязательно нужно войти к ней: может быть, я узнаю, что с нею, и смогу ее вылечить!» И когда мать Марзувана услыхала его слова, она сказала: «Ты непременно должен к ней войти, но дай срок до завтра, и я как-нибудь ухитрюсь устроить твое дело».

Потом его мать пешком отправилась во дворец Ситт Будур и встретилась с евнухом, поставленным у ворот, и дала ему подарок и сказала: «У меня есть дочь, которая воспитывалась с госпожой Будур, и я выдала ее замуж, а когда с твоей госпожой случилось то, что случилось, сердце моей дочери привязалось к ней. И я хочу от твоей милости, чтобы моя дочка на минутку пришла к ней, посмотреть на нее, а потом она вернется туда, откуда пришла, и никто о ней не узнает». И евнух отвечал: «Это возможно не иначе как ночью. После того, как султан придет посмотреть на свою дочь, приходи и ты с твоей дочкой».

И старуха поцеловала евнуху руку и ушла к себе домой и подождала до вечера следующего дня. И когда время настало, она поднялась в тот же час и минуту и, взяв своего сына Марзувана, одела его в платье из женских одежд, а потом она вложила его руку в свою и повела его во дворец. И она до тех пор шла с ним, пока не привела его к евнуху, после ухода султана от его дочери. И когда евнух увидал старуху, он поднялся на ноги и сказал ей: «Входи и не сиди долго!»

И старуха вошла со своим сыном, и Марзуван увидал Ситт Будур в таком состоянии и поздоровался с нею, после того как мать сняла с него женские одежды. И Марзуван вынул книги, которые были с ним, и зажег свечу и прочел несколько заклинаний.

И тогда Ситт Будур посмотрела на него и узнала его и сказала: «О брат мой, ты уезжал и вести от тебя прекратились». — «Верно, — отвечал Марзуван, — но Аллах благополучно привел меня назад. И я хотел уехать второй раз, но удержали меня от этого лишь те вести, которые я про тебя услышал. Мое сердце сгорело из-за тебя, и я к тебе пришел в надежде, что, может быть, я тебя освобожу от того, что с тобою случилось». — «О брат мой, — сказала Будур, — ты думаешь, то, что меня постигло, безумие?» — «Да», — отвечал Марзуван. И Будур сказала: «Нет, клянусь Аллахом! А дело таково, как сказал поэт:

Сказали: «Безумен ты от страсти к возлюбленным».

Сказал я: «Жить в радости дано лишь безумным».

Очнуться влюбленные не могут уж никогда,

К безумным же изредка приходит припадок.

Безумен я! Дайте мне того, кто мой отнял ум,

И если безумие пройдет, не корите».

И тут Марзуван понял, что она влюблена, и сказал ей: «Расскажи мне твою историю и то, что тебя постигло. Может быть, в моих силах сделать что-нибудь, в чем будет твое освобождение».

И Ситт Будур отвечала: «О брат мой, слушай мою историю. Однажды ночью я пробудилась от сна, в последнюю треть ночи, и села прямо и увидала рядом с собой юношу, прекраснейшего, какой есть среди юношей… Язык устанет его описывать. И подобен он ветви ивы или трости камыша… И я подумала, что мой отец дал ему приказ испытать меня, так как отец склонял меня выйти замуж, когда меня сватали у него цари, а я отказывалась. Вот это и помешало мне разбудить юношу: я боялась, что, если я что-нибудь сделаю или обниму его, он, может быть, расскажет моему отцу об этом. А проснувшись, я увидала у себя на руке его перстень вместо моего перстня, который он у меня взял. Вот мой рассказ и причина моего безумия: мое сердце, о брат мой, привязалось к нему с тех пор, как я его увидела, и от великои любви и страсти я не вкушаю пищи сна, и нет у меня иного дела, как только лить слезы и плакать и говорить стихи ночью и днем».

Потом Ситт Будур сказала Марзувану: «Вот видишь, брат мой, что же ты со мною сделаешь, раз меня такое постигло?» И Марзуван опустил ненадолго голову к земле, дивясь и не зная, что делать, а потом он поднял голову и сказал: «Все, что с тобой случилось, — истина, и история с тем юношей сделала мой разум бессильным Но я пойду по всем странам и буду искать, как тебя излечить. Быть может, Аллах сделает твое исцеление делом моих рук. Но только терпи и не горюй!» Затем Марзуван простился с Будур и пожелал ей твердости, и вышел от нее, а она говорила такие стихи:

Твой призрак по душе моей проходит,

Хоть путь далек, шагами посещенных,

Мечты тебя лишь к сердцу приближают,

Как молнию сравнить с очками зорких?

Не будь далек, ты — свет моего глаза:

Когда уйдешь, не будет ему света.

А Марзуван пошел в дом своей матери и проспал эту ночь, а утром он собрался в путешествие, и поехал и не переставая, ездил из города в город и с острова на остров в течение целого месяца. И он вступил в город, называемый ат-Тайраб, и пошел, выведывая у людей новости в надежде, что найдет лекарство для царевны Будур. И всякий раз, как он входил в город или проходил по нему, он слышал, что царевну Будур, дочь Царя аль-Гайюра, поразило безумие, но, достигши города ат-Тайраба, он услышал весть о Камар аз-Замане, сыне царя Шахрамана, что он болен и что его поразило расстройство и безумие.