Хаджи - [20]

— Разок на холме. А разок здесь у ручья, — ответил Гидеон.

Отъехав, Ибрагим удивился, что больше сердился на еврея, чем на Кабир-эфенди. От Кабира штучки такого рода были ожидаемы и понятны. Но милости от евреев? Никогда!

Ибрагим прискакал к перепуганному собранию у кафе. Он спокойно уселся за свой столик, пока Фарук подобострастно ставил перед ним финджан с кофе. Не спеша налил его и отхлебнул, изучая полные страха, обращенные к нему глаза.

— Эфенди продал нашу воду евреям, — сказал он. Он поднял руку, предупреждая массовую истерику. — Но я велел еврею наполнить наш колодец не позднее, чем поднимется солнце, иначе и пятьдесят английских кораблей не спасут его осла.

— Вот это да!

— Еврей дал письмо. Я дал ему выбрать: выдергивать ему волосы из бороды по одному или сразу горстью.

— Это война?

— Нет. Он умолял о мире. Я его пожалел!

— Хаджи Ибрагим! — послышался чей-то голос. — Вода наполняет колодец!

Раздались радостные крики и свист.

— Великий хаджи Ибрагим!

Отец Хани протолкался к столу.

— Мой сын, Ибрагим. Что насчет Хани?

— А, да. Я ему сказал, что такой отличный парень, как Хани, не мог такого сделать. Он просто навещает родственников. Еврей согласился, чтобы было тихо с этим, и через некоторое время Хани сможет потихоньку вернуться в Табу.

— Да благословит Аллах каждый твой вдох и шаг, хаджи Ибрагим.

После вечерней молитвы Ибрагим ушел на холм. Больше он не мог смотреть на этот киббуц Шемеш со всеми его деревьями. Проклятье… но ему понравился Гидеон Аш! Если бы только его сын Камаль оказался таким, как Гидеон… почему… почему… они вдвоем могли бы покорить всю Палестину.

Глава девятая

Осень 1929 года

Хаджи Амин аль-Хуссейни, муфтий Иерусалима, принял кафедру. Мечеть стояла на большой площади, Храмовой Горе Соломона и Ирода. При исламе она стала местом мечети Аль-Акса и Наскального Купола[3], где Мохаммед совершил свое легендарное вознесение к небесам. Ныне известная как Гарам эш-Шариф — «Самое благородное Святилище», она считалась третьим из самых священных мест во всем исламе.

— Преступные евреи хотят захватить Гарам эш-Шариф по сигналу бараньего рога, который прозвучит в Йом Киппур. Они хотят разрушить Наскальный Купол и эту мечеть и восстановить свой храм! — кричал муфтий.

— Смерть евреям! — отвечали прихожане.

— Священна ненависть к евреям! — крикнул муфтий.

— Смерть евреям! — скандировали они.

Толпа вылилась наружу, размахивая ножами, дубинками и пистолетами, спрятанными под одеждой. Кипя яростью после проповеди, толпа арабов бросилась в Еврейский квартал иерусалимского Старого Города, населенный беззащитными хасидами. Они ворвались в маленькую, величиной с комнату, синагогу, сожгли еврейские священные книги, разбили лавки, загадили свитки Торы, таскали за бороды, избивали дубинками и душили, и когда все было кончено, тридцать евреев были мертвы.

— Евреи разрушили мечеть Аль-Акса!

Молва катилась по Палестине от мечети к мечети, сопровождаемая грубо подделанными фотоснимками.

— Смерть евреям!

В священном городе Цфате в Галилее, где восточные еврейские ученые изучали мистические книги Каббалы, были убиты восемнадцать человек.

— Смерть евреям!

В Авраамовом городе Хевроне, где евреи и мусульмане вместе поклонялись могилам патриархов, месту захоронения Авраама и многих библейских персонажей, арабская толпа умертвила и кастрировала шестьдесят семь безоружных и беззащитных мужчин, женщин и детей.

В Яффо, Хайфе, Беер-Товье и Хулде нападения были организованными: арабы выбегали из мечетей, подогретые позорной ложью, что евреи захватили Гарам эш-Шариф. Используя кафедру, власть и положение муфтия, хаджи Амин аль-Хуссейни двигался через 1920-е годы, протягивая свои щупальца по всем уголкам Палестины. Он владел огромной земельной собственностью, которая по феодальной традиции отдавалась в аренду. Муфтий владел бедными и неграмотными поселками с доведенными до отчаяния рабами, которыми он легко манипулировал и в стенах мечети возбуждал до религиозного неистовства.

Еврейское агентство процветало, а муфтий заблокировал создание Арабского агентства, ведь оно заставило бы его сотрудничать с соперничающими кланами и приглушило бы его личные амбиции. Из-за этого в арабской общине сохранилась обнищавшая и неэффективная система здравоохранения и образования без перспектив прогресса в будущем.

Муфтий маневрировал. Жизнь арабов была полностью сосредоточена на мусульманской религии. Высший мусульманский совет был главным органом, контролирующим религиозные фонды и суды, мечети, деньги для сирот и на образование. Хаджи Амин аль-Хуссейни захватил председательство в Совете; в добавление к его титулу муфтия, это давало ему власть над арабской общиной.

Как председатель Высшего мусульманского совета, он распоряжался крупными фондами, не будучи обязан публично за них отчитываться. Он также контролировал назначения проповедников, церковных служащих, учителей и судей. Власть муфтия простиралась так широко, что он без лишней скромности добавил к своему титулу слово «Великий»: Великий муфтий Иерусалима. Когда он дал волю своим оборванным легионам в откровенной игре за овладение абсолютной властью, мир был нарушен на десятилетия.