Хаджи - [194]

— Так ты не хочешь делать этого со мной?

— Конечно хочу, но…

— Бернар, мне совсем ничего от тебя не нужно, кроме твоей нежности, и еще — проводить чуточку времени вместе. Я хочу красоты. Если ты будешь терпелив, я очень быстро научусь. Тебе не надо беспокоиться, что ты разобьешь мне сердце или что я создам тебе трудности.

— Зачем, Нада, зачем?

— Это долгая история, Бернар, но мне надо знать любовь и я не буду в этом маленькой девочкой.

Он нервно дернулся.

— Ты добрый и внимательный, мне это нравится, — сказала Нада. — Давай станем любовниками, а когда будет надо, я упорхну.

— Не смотри на меня, Нада. Я не могу выдержать, когда ты на меня смотришь. Не жми на меня так…

Она рванулась от него.

— Думаю, я приму душ, — сказала она, уходя.

— Нада!

— Да?

— У Отманов вечером официальный обед в индийском посольстве. Их не будет допоздна.

— Я знаю, — сказала она. — Я сегодня очень много играла с детьми. Они будут спать как убитые.

— Принимай свой душ. Дверь в мою комнату будет открыта.

Он целовал ее тело и не мог остановиться.

— Ты милый, — сказала Нада. — Было совсем не так больно, как я думала. Какая же у меня была дурацкая жизнь, что надо было душить такое чудесное… Бернар, ты милый. Ты очень чуткий.

— Это ты, Нада. Как же ты стала такой свободной, такой… такой простой.

— Теперь я буду еще свободнее. И ты можешь попробовать все, всему научить меня. Я хочу всего этого. Дай мне знать, какие места возбуждают тебя, и как тебя возбудить. Я хочу все это делать. Я хочу съесть тебя живьем.

— О да, Нада… да, да, да.

— Входи, Нада, садись, — сказал Хамди Отман.

— Да, сэр.

— Ты вся сияла этот последний месяц, — сказал он, открывая свою коробку с сигарами и приступая к ритуалу обрезания, увлажнения, разминания, зажигания.

— Я очень счастлива с детьми, — сказала она.

— Только с детьми?

Она взглянула в его худое жизнелюбивое лицо, его искрящиеся глаза, чуточку жестокие, чуточку напряженные.

— Жизнь здесь куда добрее, чем в Акбат-Джабаре. Надеюсь, что и работала я подобающе.

— Дети тебя обожают, ты знаешь. Не снимешь ли ты свой платок?

— У меня не так много волос.

— Тебя это беспокоит?

— О нет, но когда люди на меня смотрят, они, кажется, испытывают неловкость.

— Ну так что, снимешь?

Она сдернула его с головы. Волосы уже немного отросли. Это придавало ей вид довольно пикантный, даже сногсшибательный.

— Видишь ли, меня это не трогает, — объявил Хамди Отман. — Ты в сущности исключительно красивая девушка. Отец остриг тебе волосы для скромности, не так ли?

— Да, сэр.

— Ну, а ты не была слишком скромной, не так ли?

— Нет, — ответила Нада без колебаний или признаков тревоги.

Он положил на стол диктофон.

— Ты когда-нибудь видела такую вещь? Знаешь, что это такое?

— Нет.

— Это устройство записывает человеческие голоса. Хочешь послушать свой?

— О том, как я занимаюсь любовью с Бернаром, — напрямик сказала она.

Хамди Отман чуть не подавился своей сигарой. Ее реакция полностью лишила его бдительности.

— Ну, как ты думаешь, понравится твоему отцу услышать это? — сказал он с оттенком угрозы.

Нада пристально взглянула на него, пожала плечами. Отман долго изучающе рассматривал девушку. Она явно нисколько его не боялась и полностью владела собой.

— Есть вакансия высокого поста ЮНРВА в Сирии. Я рекомендую Бернара на эту работу.

— В наказание?

— Это повышение.

— Он знает?

— Да. И готов сейчас же оставить Амман.

— Отлично, господин Отман.

— Ты не выглядишь расстроенной, Нада.

— Я буду по нему очень скучать, но мы не давали друг другу никаких обещаний. У меня вовсе нет желания удерживать его. Мы оба всегда знали, что это будет лишь недолго.

— Ну скажи мне, Нада, что мне следует сделать с тобой?

— Я хотела бы остаться в Аммане в вашем доме. Я полюбила детей. Я не знаю, когда у меня будут свои собственные дети, и будет ли мне на то благословение Аллаха. Они приносят мне много счастья.

— Это дело с тобой и Бернаром весьма серьезно. К счастью, никто, кроме меня, об этом не знает. Будем так же продолжать?

— Поступайте как вам угодно, господин Отман. Если вы хотите услышать мои мольбы к вам, то напрасно тратите время.

Его лицо выразило крайнее удивление. Девушка становилась все интереснее.

— Скажи мне, Нада, тебе хотелось бы иметь свою комнату?

— У меня никогда не было своей комнаты, и о таком я даже не мечтала.

— Это можно устроить. Конечно, мы с тобой разделяем эту тайну… я понимаю, что я не молодой человек вроде Бернара… С другой стороны… я, скажем так, довольно зрелый. Как ты знаешь, у мадам плотная повестка дня, особенно по четвергам. В середине дня она проводит время в парикмахерском салоне, а потом бридж-клуб. Так я предлагаю…

— Вы хотите заняться со мной любовью.

Он засмеялся.

— Вы, барышня, — весьма холодный кусок деловитости.

— Мне кажется, что вы очень привлекательный мужчина, господин Отман, и я не имею ничего против того, чтобы заниматься любовью в доме вашей жены. Вы это делаете со многими женщинами. Однако я не стану делать этого просто из страха перед вашим секретом.

— Конечно, нет, упаси Аллах.

На ее губах появилась улыбка маленькой Моны Лизы.

— Если я остаюсь, то я предпочла бы не работать по субботам и еще один день в неделю. Зейна на кухне вполне способна занять в эти дни мое место. Дети ее очень любят.