H2o - [7]

     В его дыхании появился хрип, а прямая спина ссутулилась. Усадив отца в кресло, я занялся обработкой данных, изредка комментируя то, что делаю.

     -Почему до этого никто раньше не додумался? – уловив общую идею программирования воды, отец качнул головой, удивляясь: - все кажется так просто!

     -Церковь давно освященной водой пользуется, да и еще раньше, даже в сказках, живая вода, мертвая, - отвлекшись, чтобы повернуться к отцу и улыбнуться, я опять вернулся к экрану ноутбука.

     Как-то неожиданно так получилось, что отец задержался у меня допоздна. Работая с программой, я параллельно рассказывал, как ездил в разные церкви записывать колокольный звон, молитвы во время службы, а так же многое другое. Вначале отец пренебрежительно отнесся к стоящим на антресолях банкам, то после моего рассказа, у него проснулся интерес. Встав, он придвинул к шкафу стул и, взобравшись на него с ногами, принялся читать наклеенные на стеклотаре бирки.

     -Иерусалим? – читая до этого знакомые названия городских церквей, отец в удивлении повернулся в мою сторону.

     -Привезли, восемь тысяч рублей за пол-литра, - объяснил я.

     -Хороший коньяк сейчас дороже, - использовав привычную шкалу ценностей, он покачал головой.

     Полученные в результате «тренировки» с отцом данные оказались намного информативнее, чем все то, что удавалось получить ранее. Оглянувшись на батю, слезавшего со стула с явным трудом, я решил не настаивать на ежедневных занятиях. Более тщательно спланированный эксперимент, а не как сегодня впопыхах, мог существенно ускорить мои исследования и, как следствие, достижение конечной цели.

Глава5

     Для того, чтобы окончательно отойти от пьянки и слегка поправить здоровье, бате потребовалось целых десять дней. Перестав пить и даже начав делать небольшую зарядку, он восстановился настолько, что уже не был похож на выжатый лимон к концу двухчасовой тренировки.

     Занятия плавно переросли фазу «защиты» и мне все чаще хотелось ответить, причем со всей силы, не сдерживаясь. Учитывая расширившийся состав участников эксперимента, а так же все возрастающие усилия чтобы не ударить в ответ, я пришел к выводу что тело отца также требуется прогонять через ванную комнату в начале и в конце тренировки.

     -Давай, залезай, будем копию биополей твоего тела снимать, - набрав воду, я обнулил ее инфоматрицу.

     Отец неожиданно стушевался перед кристально чистой водой. Замявшись, он зачем-то провел руками по коротко стриженным волосам и отступил от ванны на полшага.

     -Давай попозже, я еще не совсем того, - подсевший голос прозвучал хрипло.

     -Залезай, мы каждый день новую матрицу будем снимать, - догадавшись, о чем он думает, развеял я его сомнения: - сколько хочешь можно так делать.

     Все еще не до конца согласный со мной, батя все же уступил, раздевшись и забравшись в ванну. Снять показания заняло не более трех минут, после чего я вновь обнулил инфоматрицу и сам залез в воду.

     -А тебе то зачем? – вытирая мокрые волосы, удивился батя.

     -Так я же прогрессирую, наверное, - заметив на лице отца ухмылку, я осекся, но сообразив, что он шутит, бодро продолжил: - так что мне тоже нет смысла откатывать состояние собственного организма к тому, каким оно было пару недель назад.

     Получившаяся после этого тренировка доставила мне куда большее удовольствие. Я все еще медленно реагировал на удары отца, но уже мог правильно сгруппироваться или отойти в сторону. Полученная возможность бить в ответ, позволила оценить кажущиеся ранее странными движения. Все уклоны и блоки, ранее показанные отцом, были направлены на контратаку. Вначале медленно, с корректировкой, а под конец побыстрее и от всей души, я бил в ответ на каждый выпад отца.

     -Давай, сегодня ты первый, - набрав ванну, я пропустил батю вперед.

     Удары он держал куда хуже меня, пропустив пару плюх, он стал заметно злиться и норовить ударить в ответ. Мне с трудом удавалось удержаться от колкости. Начавшие выстраиваться взаимоотношения могли легко вернутся к прежней отчужденности и секундное удовольствие от моральной победы могло стать слишком дорогим.

     -Ты это, извини, - поздним вечером, когда мы оба излечились от нанесенных друг другу синяков и ссадин, отец нарушил тишину моей комнаты: - у меня и раньше так было, крышу срывает и ничего не могу с собой сделать.

     -У меня тоже «рвет», как от тебя удар пропущу, так внутри аж закипает, и злость и ярость, - поддержал я батю.

     -Не, у меня не так, я раньше вообще себя не контролировал, - мотнув головой, он устремился взглядом в окно, словно вспоминая былые годы: - пока не вырубят, не мог остановиться.

     Отец ушел после одиннадцати, выключив свет, я улегся на кровать и неожиданно подумал о матери. В последние дни она ко мне не заходила, так как батя каждый вечер проводил в моей комнате. Оставлять ее одну я не хотел, в жизни мамы и так было мало хорошего и светлого.

     На следующий день придя после шести с работы, мать начала готовить ужин. Я зашел на кухню, чтобы поздороваться и спросить, как прошел день.

     -Зачем так много фарша купил? Я же просила грамм триста, не больше, – успев заглянуть в холодильник, она проверила сделанные мной покупки по дороге из института домой.