«Сегодня приехать не смогу, у нас концерт. Еда в холодильнике. На Зеленой площади есть музей. Смотри на обороте». На обороте записки подробно описывалось, как добраться до музея на Зеленой площади.
Все-таки это было не очень-то честно — подсовывать Юльке музей на Зеленой площади вместо деда! Юльке снова стало обидно, и хорошее настроение ее улетучилось.
Часы на дедовом столе показывали половину десятого. Целый день впереди, долгий, скучный, одинокий. Как просто и легко день заполнялся дома, в Саратове!.. Она подсчитала на пальцах дни и ужаснулась — уже целую вечность она здесь, а ей не прислали из дому еще ни одного письма! Она торопливо оделась, причесалась кое-как, сунула ноги в старенькие, ссохшиеся за ночь туфли и побежала на первый этаж, к почтовым ящикам.
Писем из дому не было, и Юлькины глаза сразу подернулись влагой, словно ее с головой окунули в надоевший ей до смерти Финский залив. Она с трудом отыскала на дне этого залива свой этаж, свою дверь и кошелек с деньгами на столе в комнате. Надо сейчас же отправить матери телеграмму!
* * *
Чудеса в этом городе витали в воздухе, ютились под крышами домов, жались к подъездам. Когда Юлька вышла из дома, она нос к носу столкнулась с золотым незнакомцем из своего золотого сна! Он стоял у крыльца и спокойно разговаривал с каким-то мальчишкой…
Первое, что пришло Юльке в голову, было — сейчас же вернуться назад, переодеться в новый костюм, надеть новые туфли и сделать другую прическу. Но было уже поздно, они оба увидели ее и посторонились, уступая дорогу. Юльке не оставалось ничего другого, как пройти мимо него в старых туфлях, с убогими немодными косицами за спиной, с расцарапанными коленками!.. Ни Любка, ни Наташа такого, конечно, не перенесли бы. Не перенесла бы этого и Юлька, если бы за ее спиной не раздалось:
— Новенькая в нашем доме появилась!
— Это не наша. Приходила к кому-то.
— К кому ж так рано?
— А хорошая мордочка!
— Я не разглядел…
Ах, как жаль, что он не разглядел! И обернуться нельзя! Просто невозможно обернуться!..
Юлька дошла до первого переулка и завернула за угол, хотя ей надо было дойти до Центральной улицы, никуда не сворачивая. Здесь, в переулке за углом, она постояла немного, стараясь успокоить прохладными ладонями горячие щеки. Если сейчас уйти на почтамт — а это значит уйти надолго, то они так и подумают, что Юлька приходила к кому-нибудь в гости и теперь ушла навсегда и больше не придет.
Переулок, в котором она укрылась, спокойный и уютный раньше, теперь был разрыт, распахан — здесь в глубокую траншею укладывали какие-то трубы, и деревянные мостики с перильцами, перекинутые от тротуара к тротуару, напомнили Юльке Ленинград в тот сказочный вечер, когда она металась по городу в пустынной тишине, разрывая завесу стремительного холодного снега. Сейчас было лето, и она стояла на солнечной стороне улицы, и солнце золотило и согревало ее плечи и коленки, но ощущение предстоящего чуда снова было с ней.
Она медленно вышла из переулка и пошла назад к дому.
Они все еще стояли у крыльца, но теперь их было уже трое. Они все трое заметили ее, когда Юльке оставалось пройти до крыльца метров десять, и эти метры Юлька прошла так, словно на ногах у нее были снова волшебные туфли-кораблики.
— А вы к кому? — Это спросил не золотой, а кто-то из тех остальных, но ведь все равно золотой стоял рядом, и Юлька, успевшая уже подняться на крыльцо и взяться за ручку двери, остановилась.
— А я здесь живу.
— Поменялись квартирами? — Это спросил уже золотой, и Юлька выпустила ручку двери.
— Я п-приехала в гости, к деду.
— Ага, — сказала золотой. — Серега! Где у нас живут деды?
— Дедов у нас много! На первом два, на втором еще один. Самый вредный на пятом, под чердаком.
Юлька испугалась, что они дойдут до четвертого этажа, и быстро сказала:
— Скучный у вас город.
— Почему же скучный?
— Волги нет.
— Ах, вы с Волги! — Это сказал золотой. — Но у нас озеро!
— И пляж есть, — добавили остальные.
— Если хочешь знать, песок там как на Черном море. — Это золотой перешел на «ты»!
— На Черном море нет песка, — равнодушным тоном все знающего и все испытавшего человека сказала Юлька. — Там камни как булыжники.
— На нашем — песочек!
— Желтенький!
— Сахарный!
— Как в детском садике!
— Так вам и поверили!
— На спор?
— На спор.
— Купаться, пожалуй, не искупаешься, холодно. А прогуляться можно. На переправе. Острова у нас — нигде таких нет.
Все это было здорово похоже на то, как Юлька назначала свидание тому, северному мальчишке, так и не полюбившему Волгу.
— А сосны у вас есть?
— Поищем!
— Поедешь?
— Н-не знаю.
— Если надумаешь, то позвони во вторую квартиру, вот этому, Сереге.
Сереге?.. Юльку Серега не интересовал ни капельки.
— Я п-подумаю, — сказала она.
* * *
Ровно два битых-убитых часа провела она перед зеркалом, придумывая новую прическу. Она укладывала волосы на голове то башней, то валиками-крендельками, то просто связывала их хвостом на затылке, то распускала по плечам — все было плохо, все ей не нравилось, и, значит, ему не понравилось бы.
Она возненавидела свои волосы. Лучше уж постричься — гладенько и просто, как у Дюк.
Зачем эти крендели-завитки на голове? Все равно никто не верит, что это свои кудри! Вот Дюк повезло — никаких кудрей, и волосы пышные.
