Гвоздь программы - [9]

Кажется, до них все-таки дошло, что они лишние. Сохраняя достоинство, они попрощались со мной тепло, черный даже попытался меня поцеловать на прощание.

Я закрыла за ними дверь и вернулась в вонючую кухню. Открыв окно, я простонала:

— Господи, Пенс! Почему тебя нельзя оставить даже на минуту? Что это за товарищи по партии? Где ты подобрал эту шваль, в какой помойке?

— Сашка, что ты натворила…

Пенс говорил еле слышно, с ужасом смотря на дверь.

— Выгнала этих алкашей, а что? Тебе они были дороги?

— Сашка, это же… Бандиты! Они же нас убьют!

Он смотрел на меня с таким страхом, что я невольно обернулась на дверь, за которой скрылись два «бандита».

— Эти? — переспросила я. — Да брось, Пенс! Это не бандиты. Это обычные ментовские «шестерки».

— Сашка, нас убьют! — продолжал он как заведенный. — Откуда у тебя друг, способный выложить им двадцать кусков?

— От верблюда, — объяснила я. — Про друга потом, сейчас расскажи, что за история с тобой приключилась?

Но, взглянув на часы, я попросила его немного подождать и позвонила маме.

Сообщив ей, что мне придется сегодня остаться у Пенса на ночь, я вернулась и села напротив.

— Ну? Я внемлю, мой рыцарь!

Он поднял на меня глаза, и все мои приколы исчезли. Потому что Пенс никогда не смотрел раньше ТАК.

То, что с ним сейчас творилось, было непонятно и страшно. Пенса кто-то ломал — и я первый раз видела, как это происходит, когда из нормального человека пытаются сделать дрожащую, рабскую тварь!

Глава 3

Самолет приближал Тарантула к городу его юности. Он смотрел в стекло иллюминатора, пытаясь представить себе свое триумфальное шествие по этой земле, где он из подростка с тонкой шеей и большими ушами, забитого и третируемого одноклассниками, превратился в себя теперешнего.

Его тонкие губы змеились в улыбке. Прикрыв глаза, он позволил себе расслабиться в воспоминаниях.

Когда-то он не был таким всесильным, как сейчас. Когда-то он только набирал по крупицам свое «Я». Именно так — с большой буквы!

Ему вспомнилась мать, которая не позволила ему пойти в музыкальное училище. Тогда она руководила отделом культуры в горкоме — какая чушь, усмехнулся Тарантул. Тогда дети высокопоставленных чиновников шли в медицинский институт. Туда был отправлен и Саша Кретов, еще не ставший Тарантулом.

Если быть честным, его никогда не интересовала медицина, и анестезиология в частности, которой он, по воле матери, посвятил себя. Куда больше его тянула власть над толпой, а таковую он мог получить только на сцене.

Он вытер со лба пот — от этой духоты можно было сойти с ума! Голова болела, уши были заложены.

Самолет приближался к Тарасову.

* * *

После бессонной ночи, по заверениям поэта, «слабеет тело». Мое тело точно ослабело — не знаю, как я вообще добрела до работы.

Всю ночь я пыталась выжать из Пенса правду, и вот что мне удалось выяснить.

Все произошло из-за страстного желания Пенса разбогатеть. Дураков, подобных ему, шарлатаны ловят быстро, без особых усилий. Появился некто Толстый — элементарный попрошайка — и предложил ему вложить деньги в минералку. У Пенса своих денег было немного, но, подсчитав несуществующие доходы, Пенс решил, что надо занять. Вот и назанимал на свою голову… Толстый вертелся, как карась на сковородке, обещая, что привезет деньги, на Пенса наехали кредиторы — в общем, весь их бизнес закончился встречей в темном подъезде и наличием странненьких «защитников», которые мне отчего-то напоминали стервятников, задумавших попользоваться бедственным положением Пенса.

Имени своего главного и самого опасного кредитора Пенс назвать не решился, но я хорошо помнила, как незадолго перед этим Пенс ездил в Москву. Значит, вполне возможно, именно оттуда и поступила часть субсидий.

Надо было позвонить защитничкам, которые уже вожделели сладкий момент получения денег и наверняка приняли нас с Пенсом за круглых лохов, радуясь, что им так легко удалось подцепить таких идиотов… Я набрала номер.

Трубку подняли сразу — ждали моего звонка с нетерпением.

— Привет, это Александрина, — сообщила я безмятежно. — В общем, дело обстоит так…

— Он не дал денег, твой знакомый?

— Да нет. Денег он может дать, но… Он сказал, что через неделю вы потребуете еще. Потом еще. И так будет до второго пришествия. Он поставит Пенсу охрану — так что он велел вам дать отбой…

— А кто он такой? — спросил мой абонент, затаив дыхание.

— Какая разница… Какой-то босс, из тех, кто заправляет охраной…На рынке.

Судорожный всхлип на другом конце провода заставил меня усмехнуться.

Я же говорила Пенсу — «шестерки»!

— Чего же ты сразу не сказала, что у тебя такие друзья?

— А вы спрашивали? — поинтересовалась я невинным голосом. — Ладно, пока. Мне некогда.

Я повесила трубку и, мечтательно улыбаясь, посмотрела на свое отражение в зеркале.

— Какая же ты бываешь умница, рыжая! — сообщила я самой себе.

Настроение сразу улучшилось. Хотя я и понимала, что эти люди не главные Пенсовы противники. Они действовали от более слабого кредитора. Во всяком случае, мне так казалось.

Во-первых, этот тип был куда более тривиален в подходах. Во-вторых, он просто пугал Пенса, говоря блатным языком — «брал на понт». Вряд ли Пенс боялся бы так, если бы только этот человек представлял для него угрозу.