Гвианские робинзоны - [207]

Паровая машина работала на дровах, свистела и пыхтела, фыркала и выплевывала клубы дыма, к превеликому удовольствию рабочих, которых привлекало и поражало зрелище этого металлического организма. Тяжелые дробилки со стальными головками резко поднимались и увесисто падали в творильные ящики из дерева мутуши, наполовину заполненные обломками золотоносного кварца. Глухие звуки ударов разносились по всей долине — богатейший минерал, обращенный в мелкую пыль, непрерывно промывался тонкой струйкой воды, а затем проходил через ртутные «ловушки».

Многочисленные рабочие — негры, индусы, китайцы — суетились на территории, тащили тачки или толкали полные вагонетки по деревянным рельсам. Другие орудовали кирками и мотыгами, расчищая жильные «шапки», освобождая их от земляного покрова. Третьи сверлили горными бурами твердую скальную породу, которую вскоре должна была разнести на куски могучая сила динамита.

Короче говоря, прииск казался охваченным двойной лихорадкой — трудовой и золотой. И ничто как будто не подтверждало опасений директора.

— Не стану утверждать, — говорил он Робену, — что вот-вот грянет бунт, но у меня здесь около полутысячи рабочих, и я не раз уже констатировал проявления беспорядка, чтобы не сказать больше.

— Но у вас, мой друг, все полномочия для поощрения достойных и покарания скверных… Мы питаем к вам полнейшее доверие и не сомневаемся в справедливости ваших действий.

— Я уже трижды вынужден был наказать, то есть подвергнуть штрафу троих негров, прибывших с последней партией. Такова единственная форма, принятая на прииске, и я прибегаю к ней только в самом крайнем случае.

— И каков был эффект этой дисциплинарной меры?

— Плачевный. Хорошие рабочие, конечно, одобрили, а плохие — полсотни бездельников, прибывших месяц тому назад, — стали выражать недовольство.

— Но вы держались достойно?

— Разумеется. Однако наутро измеритель уровня воды в машине оказался разбитым. И манометр[440] вырвали из гнезда. Пришлось выставить вооруженную охрану — надежных людей, они сменяют друг друга каждые два часа.

На следующий день, несмотря на принятые меры, наш большой приводной ремень, который я имел неосторожность оставить на месте, был перерезан в двух местах.

— Перерезан!.. Ремень!.. — в сердцах воскликнул инженер, возмущенный этим вредительством.

Гнев его был живым и неподдельным, ведь конструкция и изготовление этой важной детали составляли предмет его гордости. Мы особенно ценим сделанное собственными руками. Кожаные ремни, привезенные из Франции, были слишком короткими, а в насыщенной влагой атмосфере скоро подгнили.

Тогда Робену пришла на ум идея изготовить материал, в котором бы хлопковые нити переплетались в несколько рядов, образуя плотную ткань толщиной в полсантиметра, шириной в двенадцать, а в длину — по потребности. И такую ткань он создал, из нее получился превосходный хлопчатобумажный приводной ремень. Он с тем большим успехом заменил кожаный, что его прорезинили с помощью сока балаты. Этот непромокаемый и противогнилостный ремень сослужил уже прииску хорошую службу.

— Жаль, конечно, — продолжал Дю Валлон, — но повреждение тут же ликвидировали. Мы всегда держим запасные части… Вот обо всех этих серьезных симптомах я и говорил. Важно было найти их причину, чтобы предупредить подобные акции в дальнейшем. Я начал тщательное расследование. Правда, оно натолкнулось на непреодолимое сопротивление моих рабочих, даже самых лучших.

— Вероятно, злоумышленники их запугали.

— Вне всякого сомнения. Но я не могу никого обвинить, потому что соучастников наверняка слишком много. Тогда я решился на героический шаг: вчера уволил пятьдесят рудокопов, из них двадцать пять уже сегодня покинут нашу территорию.

— Очень хорошо!

— Все эти люди, как я вам сказал, из последнего набора, ленивые, с дурными повадками. Плуты и мошенники, корчат из себя «философов», как сообщают начальники участков. Некоторые принадлежали к прежнему составу прииска «Удача». Не знаю, что с ними стало после катастрофы, которая чуть не стоила мне жизни. В один прекрасный день они заявились сюда, ничего не говоря о том, где обретались все это время. Я принял их на работу, потому что нам всегда не хватает рабочих рук, и ошибся.

Они внесли первое смятение, рассказывая старые легенды о Водяной Матушке. Вы же знаете, как негры суеверны. Дурацкие болтуны всех переполошили. Этот вздор получил видимость правдоподобия, потому что эмблемы старой гвианской ведьмы снова появились, в сопровождении тех же ночных шумов, какие слышались прежде.

— Ну, тогда можно не сомневаться, что враги наши где-то поблизости.

— Я тоже так думаю. Уверен даже, что у них есть сообщники среди наших людей. И еще одна неприятность: в последнее время выход продукции уменьшился. Нас обкрадывают, и никакая бдительность не помогает.

Позавчера, накануне вашего приезда, индейцы бродили возле старого прииска. Никто не придал этому значения. Однако ночью устроили такой кошачий концерт в лесу, так тарабанили по корням деревьев, что все проснулись. Наутро голова аймары вместе с цветком виктории красовалась на старом засохшем панакоко, который я давно собирался срубить. Сомневаться не приходилось: нам объявляли войну. Я уже дорого заплатил за выяснение смысла этих знаков. Именно здесь меня чуть не убили полгода назад.