Гвианские робинзоны - [186]

Робен, Анри и Шарль вместе с двумя неграми-бони высадились на берег. Вскоре они оказались посреди довольно многочисленной толпы, окружившей маленькую хижину.

— Бонжур, Вампи!

— Бонжур, Ломи, бонжур, Башелико, бонжур, муше! — ответствовал капитан, хорошо знавший сыновей Ангоссо.

— Что делает здесь капитан Вампи? — поинтересовался инженер.

— Я искал белого муше, его мадам и маленьких мадемуазель.

— А откуда ты идешь?

— Я опьянял бухту, чтобы ловить много рыбы, потом ее коптить.

Трое европейцев вместе с неграми вошли в хижину, и прежде всего им бросился в глаза священник, сидевший около подвесной койки. У него были седые волосы и борода.

Две юные девушки с безутешным выражением лица тихо плакали, слезы струились по щекам. В гамаке лежала европейская женщина, охваченная, по-видимому, тяжелейшим приступом лихорадки. Она непрерывно и жалобно стонала.

Священник поднялся с места при виде вошедших людей, которые почтительно приветствовали его.

— Ах, господа! Да будет благословенным ваш приход! Вы можете оказать большую услугу этим несчастным юным девушкам и их больной матери. Я возвращался с верховьев Марони, когда нашел их вчера на французском берегу. Они поведали мне свою душераздирающую историю. В довершение всех несчастий их отец куда-то пропал. Я намеревался сопроводить их до Спервайна, когда узнал, что индейский капитан должен вскоре прибыть за ними. Я их тотчас привел сюда, надеясь увидеть здесь и главу семейства. Увы, моим надеждам не суждено было сбыться! Скажите, есть ли у вас хинин? Эту бедную даму с утра терзает жесточайший приступ лихорадки, а я бессилен с ним бороться, мои запасы медикаментов совершенно исчерпаны.

Робен не успел ответить на обращение. Гонде, который тихо приблизился и незаметно выступил вперед, вдруг обнажил мачете и резким прыжком ягуара бросился на священника.

— Это он! Бандит! Это он! Фальшивый кюре! Он не больше священник, как наш капитан! Ко мне, люди! Хватайте мерзавца!

Молниеносным жестом так называемый священник отбросил в сторону устремленное на него оружие. Затем, проскользнув под гамаком с ловкостью натурального хищника, кинулся прочь из хижины и исчез в лесу прежде, чем наблюдатели этой странной сцены успели сделать хотя бы одно движение.

— Не смейте его преследовать! — зычным голосом распорядился Робен. — Он наверняка не один! Мы можем попасть в засаду! Необходимо избежать ловушки!

Однако совершенно обезумевший Гонде, вне себя от ярости, ничего не слышал и не внимал никаким советам.

Он бросился вдогонку за злоумышленником, и верный пес Матао помчался за ним. Громкий лай еще долго раздавался в лесу, пока не утих вдалеке.

Бывший каторжник отсутствовал уже более четверти часа, и робинзоны начали опасаться, как бы он не стал жертвой собственного безрассудства, когда общий вздох облегчения вырвался из груди. Появился Гонде, весь исколотый и исцарапанный колючками и острыми листьями. Но он сиял.

— Подлец! Я узнал его по голосу! — запыхавшись, проговорил бывший каторжник. — Он изобразил из себя старика, загримировавшись и посыпав мукой бороду и волосы. Но меня не проведешь!

— Держите! — Гонде бросил к ногам Робена черную сутану, от которой бандит освободился по дороге, чтобы сподручней было бежать. — Вот видите, маскарад для него — дело привычное! Разве не прав я, когда говорил, что никакой это не священник и не офицер, а один из наших воришек?! На сей раз ему удалось ускользнуть, но нет худа без добра, потому что в пятидесяти шагах отсюда я сделал важное открытие.

ГЛАВА 12

Ценные сведения зеленого листка. — Временные препятствия. — Самодельная лебедка. — Бедная мать!.. Бедные дети!.. — Как «извлечь солнечный удар». — Немного туземной медицины. — Бегство индейцев. — Сильные, «как тапиры». — Признательность краснокожей женщины. — А теперь — домой!

Счастливый случай привел Гонде к открытию действительно впечатляющему. Он попытался, впрочем без успеха, идти по следам загадочного существа, которое, обнаружившись под сутаной миссионера, растворилось в непроходимой зеленой чаще. Гонде не сомневался в том, кто мог быть этот отважный негодяй, с равным изяществом носивший одеяние миссионера и военную форму. Такая легкость приспособления к совершенно различным ролям могла быть свойственна лишь человеку, закаленному во многих испытаниях, не ведающему предрассудков, готовому на все, короче говоря, одному из больших «аристократов» того земного ада, который называется каторгой.

Несмотря на интуицию собаки Матао и ее великолепный нюх, бывший каторжник скоро понял всю бесполезность своего преследования. И не только бесполезность, но и опасность. Такова запутанность огромного цветника гвианской феи, настолько непроходимы девственные заросли, чреватые многообразными ловушками и угрожающие самой жизни, что в этом лесном лабиринте охотник сам превращается в дичь, так что и Гонде в один прекрасный момент мог запросто оказаться заложником незнакомца, если бы тот решил перейти в наступление.

Бедняга понял это очень скоро и подозвал к себе собаку, умерив ее охотничью прыть. Однако усердный пес успел притащить к нему в качестве трофея черную сутану, небрежно брошенную на куст. Теперь Гонде возвращался, чутко озираясь и прислушиваясь к враждебному лесу. Верная ищейка бежала в трех шагах впереди, не ускоряя и не замедляя движения, часто и прерывисто втягивая черным, как трюфель, носом разнообразные лесные ароматы. И человек тоже был начеку, пристально вглядываясь в каждый штрих окружающей картины — малой части бесконечно великого… Старая привычка лесного обходчика, от глаз которого ничто необычное не должно ускользнуть. И он недаром сохранял предосторожность — иначе бы не заметил выступающего из земли основания одного из этих жестких, коричневых, древесных черешков, на которых держатся листья пальмы-макупи.