Гвардия тревоги - [29]

— Не орите еще вы, мало мне музыки, — поморщилась Ася. Гнев Игоря не произвел на нее ни малейшего впечатления. — Я выполню все, о чем мы с вами уже договорились. Что же касается моих планов на будущее…

— Ну разумеется! — усмехнулся Игорь. — Я же говорю — умная девочка. Никаких особых талантов, кроме молодости, внешности и пластики, у тебя нет. Ты хочешь ими воспользоваться в полной мере, а потом — выгодно выскочить замуж за туго набитый кошелечек, желательно не слишком противный с виду. Я правильно угадал? Удачно, что ты не мечтаешь затмить славой и скандалами Аллу Пугачеву или твою тезку, Анастасию Волочкову. С одной стороны, это здорово упрощает дело. А с другой… Ты вообще-то честолюбива, королева? Без честолюбия в нашем деле никуда… Что ты молчишь?

— А что говорить? Все, что сейчас говорите вы, не имеет ко мне никакого отношения, а потому и значения тоже никакого не имеет. Мы должны были встретиться в этом клубе с какими-то нужными людьми. Где же они?

— Здесь, — усмехнулся Игорь. — Нужные люди хотели посмотреть на тебя со стороны, оценить натуру, так сказать, без всяких ужимок.

— Вы же знаете, у меня нет ужимок, — сказала Ася.

— Я-то знаю, но они ни за что не поверят. Ладно, королева, пошли знакомиться. И не очень-то строй из себя… Впрочем, ты сама все знаешь…

Александра Сергеевна встречала Диму в коридоре, хотя он открыл дверь своим ключом. «Все это время просидела у окна, в кресле, — понял мальчик. — Наблюдала за происходящим».

— Что это у тебя на голове? — с насквозь фальшивым удивлением осведомилась бабушка.

— Венок из кленовых листьев, — ответил Дима. — Тая сплела и подарила мне.

— Весьма изысканно. Тебе очень идет.

— Не сомневаюсь, — Дима поднес руку к голове. — Как и католический медальон, и рубашка-апаш, и запонки, и даже шейный платок. С твоего позволения.

— Когда-нибудь ты поблагодаришь меня за этот образ, — пообещала Александра Сергеевна. — Сейчас ты просто не понимаешь. Не трогай венок. Я хочу тебя в нем сфотографировать.

Александра Сергеевна не торопясь отправилась в комнату и принесла оттуда цифровой фотоаппарат. Несмотря на возраст и свою слегка подчеркнутую старомодность, она очень ценила всякие технические новинки и достаточно легко их осваивала. Помимо цифрового фотоаппарата в ее комнате имелся старый ноутбук Михаила Дмитриевича, с помощью которого она читала книжные новинки из библиотеки Максима Мошкова, сочиняла мемуары и по электронной почте переписывалась с тремя своими старыми подругами — одна из них жила в Новосибирске, другая — в Германии, а третья — в Канаде.

Дима категорически отказался «искать фон» и был сфотографирован в кленовом венке на фоне вешалки с пальто. Потом он стянул венок с головы и, не зная, что с ним дальше делать, положил на подоконник в гостиной. Фаина встала на задние лапки, чтобы понюхать. Голубь покинул раскидистые ветви Вольфганга, спланировал на подоконник и закружился на одном месте, устраиваясь в венке, как в гнезде. Александра Сергеевна сфотографировала и Голубя.

— Ты, кажется, как-то странно себя чувствуешь после свидания, — заметила она, внимательно поглядев на внука.

— Да. Я изнемогаю, — с удовольствием ответил Дима.

Глава 8 Эмиль

— Ну как, вышло что-нибудь? — тетя Зина в махровом халате сидела на диване. Мокрые волосы стояли торчком и делали ее похожей на ежика.

Тая молча кусала и облизывала губы и делала это в точности, как ее мама. Тетя Зина вздохнула.

— Ничего не удалось?

— Ну почему же! — Тая пожала плечами. — Наоборот, все получилось. Вот — анкета, условия. Международный конкурс для юных математиков. Я теперь буду участвовать, хотя ничего в этих задачах и не понимаю.

— Алло, мы ищем таланты, — сказала тетя Зина. — Это понятно. Дерзай, твори, выдумывай, пробуй. Но — кроме этого?

— Им всем было так неловко… — припомнила Тая. В голосе ее звенели недалекие слезы.

— Кому — всем? — удивилась тетя Зина. — Их что, было несколько?

— Он сначала, конечно, очень удивился: куда, мол, тебе? Но вслух ничего не сказал, потому что воспитанный. А потом почти сразу позвонил нашему классному руководителю, Николаю Павловичу. И, наверное, от собственного смущения, фактически на него наехал: как это, мол, Таисия желает участвовать и проявить свои потрясающие способности, а ей до сих пор не предложили!

— А что же учитель? — улыбнулась тетя Зина.

— Учителю тоже сразу стало неловко, потому что он, конечно, не меньше воспитанный. И он позвал меня к себе домой немедленно, чтобы тут же мне эту анкету распечатать и выдать. И еще проконсультировать по ходу дела.

— Ты пошла?

— А что мне оставалось! Сказать: спасибо, не надо, я передумала?

— «Предмет» тебя сопроводил?

— Проводил до парадной классного, а потом попрощался, повернулся и драпанул домой что было силы.

— А дальше?

— Дальше было неловко уже мне, — неохотно призналась Тая.

— Почему же?

— У Николая Павловича дочь больная.

— Твой приход за анкетой потревожил больного человека? Каким образом? Вы же не в догонялки там играли…

— Вы не поняли, тетя Зина. Она насовсем больна. У нее с мозгами что-то.

На лице тети Зины отразилось сочувствие:

— Это большое несчастье для любой семьи. Кто там еще есть, кроме дочери и отца?