Гвардии мальчик - [3]
— =-Да откуда же ты взялся?-спросил Горюнов.
— Я в подвале был, - хриплым голосом ответил мальчик.
— В подвале? Как же тебя миной-то не убило?-
— Вот, значит, не убило, - и. помолчав, добавил: - Стенка упала я и вылез.
— Ну и напрасно вылез, - строго сказал Горюнов, - ступай-ка обратно, тут, понимаешь ли, нечего тебе делать. Пули-то, видишь, так и свищут… Иди, брат, иди в подвал. Слышишь?
Мальчик лежал неподвижно и молчал, опустив голову на руки.
— Не пойду, тут лучше, - тихо сказал он,- не пойду. Темно там, страшно.
— Так, - повторил Горюнов, - вы что значит, жили тут?
— Жили,-тихо ответил мальчик.
Горюнов невольно осмотрелся по сторонам Он как будто впервые увидел эту комнату с обвалившейся стеной, оклеенную голубенькими обоями, разбитый шкаф с черепками посуды, опрокинутый стол, стулья, изорванный в клочья розовый шелковый абажур. Около кадки с фикусом, в углу лежало неподвижное тело сержанта Королькова. Для Горюнова этот дом, эта комната был я только лишь боевым рубежом, который он дол жен был защищать. Но ведь здесь совсем недавно жили мирной и счастливой жизнью люди… Горячая ненависть к врагу, разрушившему эту жизнь, охватила Горюнова. Эх, будь у него еще патроны, он показал бы этим громилам. А теперь. Он взглянул на мальчика и спросил:
— Как звать, тебя?
— Сережей, - ответил мальчик.
— Ну, вот что, Сережа, ты бы все-таки пошел лучше в подвал, у меня такое дело получилось… Как объяснить тебе… Я тут, понимаешь ли, долго не продержусь… Мальчик поднял голову и посмотрел на Горюнова.
— Отступать будешь? - спросил он дрогнувшим голосом.
— Отступать? - Горюнов покачал головой.- Нет, друг мой, Сережа, нет у меня такой привычки - отступать. У меня с боеприпасами заминка получилась. Ненадолго хватит их у меня, так во? ты иди, спрячься. А то как немцы налетят, у меня с ними разговор короткий будет.
Он показал на. гранату и криво усмехнулся. - Понял? И вот- ведь досада какая: лежат автоматные диски во дворе, у дома, у товарищей моих убитых… а что толку? Не добраться мне до них, нога у меня, понимаешь ли, перебитая… да и немцы подстрелят. Двор-то им как на ладони виден…
Мальчик не мигая смотрел на него.
— Ну что смотришь? Иди, говорю, иди… Нечего тебе тут, - строго сказал Горюнов.-Может выберешься из подвала, уйдешь задами к своим, - добавил он более мягким тоном и, снова подняв автомат, стал скупо и расчетливо посылать пулю за пулей в немцев. Между выстрелами он слышал шорох около себя и не глядя понял, что мальчик пробирается ползком к подвалу. Когда его меткие пули успокоили немцев, обернувшись, он увидал, что мальчика в комнате нет.
Горюнов отбросил в сторону бесполезный автомат: в нем больше не было ни одного патрона. Морщась от боли, он отполз немного от окна и сел, прислонившись спиной к стене. Он держал гранату наготове и не спускал глаз с двери. Стрельба усилилась. Он понял, что под прикрытием огня немцы идут в атаку. Сейчас они перебегут улицу и… Он не утерпел. Соблюдая величайшую осторожность, выглянул в окно. Там, за разрушенной оградой, он увидел серые спины немецких автоматчиков, пригнувшихся к земле и готовых по первому слову команды к броску через улицу. «Эх, были бы патроны…» Сильный шорох заставил его вздрогнуть и быстро обернуться назад. Это был Сережа. Он торопливо выбирался наверх из пролома в полу, прижимая правой рукой к груди автоматные диски. Горюнов вскрикнул от радости. Он невольно протянул руку навстречу мальчику. Ему хотелось сказать Сереже какое-то особенно хорошее, ласковое слово. Но он сумел только нетерпеливо прошептать срывающимся голосом:
— Давай, давай скорей…
Он выхватил диск из рук мальчика, поднял автомат, и в тот же самый момент человек двадцать немцев выскочили из-за ограды и побежали через улицу. По ним хлестнула смертоносная очередь. Пять немецких солдат с разбегу ткнулись в дорожную пыль. Остальные на какое-то мгновение замерли в нерешительности и затем бросились назад. Атака была отбита. Горюнов рассмеялся тихим, радостным смехом, провел рукой по лицу и смеющимися глазами посмотрел на Сережу.
— Друг ты мой Сережа! Боевой ты мой товарищ! Да как же… Да где же ты диски-то взял?
— На дворе, - сказал Сережа.
— На дворе? И не побоялся?
Сережа вдруг улыбнулся и передернул плечами:
— Страшно было, - сказал он.
Горюнов обнял мальчика левой рукой и привлек его к себе.
— Ну, берегись, немцы!-сказал он. - Узнаете еще сталинградцев! Мы еще повоюем, Сережа, а? За Сталинград, за наше счастье… Не одолеть нас проклятому врагу. А как ты думаешь, Сережа?
Мальчик кивнул головой.
— Нет, не одолеть, - сказал он.
В. АРТАМОНОВА
В ОКОПЕ
На фронт ушел мой отец, а вслед за ним и старший брат. В семье остались мама, я и младший брат.
Когда немцы подошли к городу, маму уговаривали выехать за Волгу.
— Из Сталинграда мы не уедем. И если уж придется погибать, так дома, - отвечала она.
Мы жили недалеко от Мамаева бугра, в поселке. Когда здесь начались бои, мама стала готовить пищу бойцам, а я и брат Толя разносили ее па-окопам.
Потом, несмотря на то, что бои усилились, мы стали подползать к Мамаеву бугру и уносить оттуда раненых, которые пережидали в нашей землянке пока их доставят на переправу, чтобы перо везти на левый берег Волги в госпиталь.
