Гвардейская танковая - [31]

Уже на первом этапе боя за Лисув бригада добилась успеха, но и понесла немалые потери. Болванкой, пробившей башню танка, был убит гвардии лейтенант Маринин, тяжело ранен его заряжающий, прямым попаданием снаряда убиты перебегавшие пустырь начальник связи 2-го танкового батальона гвардии старший лейтенант Г. Нерославский, адъютант штаба батальона гвардии лейтенант В. Чекиров. Тяжело раненный гвардии лейтенант Торопчин умер на руках гвардии лейтенанта Лебединского.

После короткой передышки бой возобновился с новой силой. Об этом, последнем, этапе ожесточенной борьбы рассказал Михаил Побединский в своих взволнованных воспоминаниях. Вот отрывок из них:

" - Внимание, танки! - опять кричат наблюдатели.

"Тигры" и "пантеры" движутся осторожно, медленно поводя длинными стволами по сторонам, делая частые остановки и изрыгая из жерл пламя. За ними ползут бронетранспортеры, ведя огонь из крупнокалиберных пулеметов и малокалиберных пушек. Над нами - зеленые я желтые струи трассирующих пуль. Разрывные пули ударяются о заборы и стены домов с трескучим хлопком, и тогда мерещится, что кто-то, зайдя с тыла, обстреливает тебя с коротких дистанций.

Расстояние до нас - метров 600, и оно неумолимо быстро сокращается. Стреляющие будто оцепенели у прицелов. Заряжающие с распаленными лицами едва успевают открывать затворы пушек, посылать в казенную часть стволов длинные и тяжелые латунные цилиндры снарядов. Лязгают клинья затворов. Стонут орудия... Часто приходится менять позиции, отходить от горящих построек. Выхожу, показываю механику Жоре Уханову, куда лучше податься со двора, и вижу мчащуюся на меня "пантеру". Впрыгиваю в люк. Агафонов сидит на своем стульчике за прицелом, свесив руки и голову, - он угорел, его душит рвота. Сталкиваю его со стульчика на днище башни, сажусь к прицелу, но едва устанавливаю перекрестие из двух смещающихся линий, как "пантера" проносится мимо. Поворачиваю башню влево. В прицеле вижу ныряющий, круто обрубленный зад "пантеры". Она мчится по могильным холмикам кладбища, сокрушая кресты, надгробья, ограды могил. Еще немного, и она скроется из поля зрения. В перекрестие попадает ее подпрыгивающий черно-белый крест. Нажимаю педаль ножного спуска, и "пантера", клюнув стволом в могильный холмик, окутывается дымом.

Тут же, как бы на смену "пантере", появляется "тигр". Он идет напролом, оторвавшись от следующих за ним машин. Последним подкалиберным снарядом Саша Кузнецов метко поразил нахала.

...Атаки, атаки. Мы потеряли им счет. Во время одной из них фашистская болванка угодила в "тридцатьчетверку" комбрига, прямо в боекомплект. До нас донесся как будто сдвоенный взрыв. На глазах гвардейцев погиб наш любимый командир полковник Жуков.

На правом фланге произошло замешательство среди танкистов другого батальона нашей бригады, у некоторых сдали нервы, и немцы получили возможность еще с одной стороны, на этот раз с тыла, наступать на группу Владимира Маркова. Все машины, которые у него остались, он собрал к кладбищу и сказал нам просто и честно: "Возможно, живыми мы отсюда не выйдем, попрощаемся". Он расцеловался со мной, с Кузнецовым, Абузгалиевым, с каждым из танкистов. Мы решили погибнуть, но не отдавать Лисув гитлеровцам.

И не отдали! Отбили двенадцать страшных танковых атак, поджигая "тигры" и "пантеры".

...Пошатываясь, сходились в круг. На рубчатый автомобильный скат присел Володя Марков. Бледный, с запекшейся на лице кровью, в прорванном, прожженном в нескольких местах комбинезоне, он выглядел измотанным до предела, а глаза меж тем светились лаской к нам, гордостью за своих танкистов.

...Из ограды костела вышел сереброголовый ксендз Ян Банах. Он, оказалось, наблюдал из костела, как мы бились с рассвета до темноты с танками немцев. Ксендз вошел в наш молчаливый круг, бережно обнял перевязанную окровавленную голову Толи Борзенкова и прошептал, как молитву: "Вшистко видзев... вшистко..."

Много видел на своем веку старый ксендз, но и предполагать не мог, что есть на свете такие люди, как советские танкисты".

Да, такими танкистами, такими верными защитниками Родины, как Владимир Александрович Марков, Михаил Васильевич Побединский и их боевые друзья из 2-го танкового батальона, по праву гордилась Свердловско-Львовская танковая бригада. Ветеран бригады доброволец Валентин Чесноков сказал: "Воюю с 1941 года, провел 46 танковых боев, но в таком, как сегодня, не доводилось участвовать ни разу".

После этого знаменательного боя в нашей бригаде появились первые полные кавалеры ордена Славы. Это свердловские добровольцы танкисты-пулеметчики Александр Демидович Катаев и Евгений Парфенович Самодуров, на боевом счету которых четыре уничтоженных танка, пять бронетранспортеров и до роты пехоты противника.

Боевые действия бригады и в целом 10-го гвардейского танкового корпуса по достоинству оценил командующий 4-й танковой армией генерал Д. Д. Лелюшенко.

Он отмечал, что в районе Лисува "неприятелю было нанесено крупное поражение, более 180 танков, принадлежавших 16-й и 17-й танковым дивизиям, пылало на поле боя... Особую доблесть в ночном бою показала наша 61-я гвардейская Свердловская танковая бригада под командованием полковника Н. Г. Жукова, главным образом 2-й батальон майора В. Н. Никонова"{3}.