Гувернантка из ЦРУ - [7]

Если собрать воедино все, что написал, будучи в Москве, Накадзава, получится, пожалуй, несколько томов. Но сколько ни перелистывай эти тома — объективного анализа советской политики, советской действительности в них не найдешь. Налицо пережевывание все тех же избитых антисоветского характера постулатов и концепций, на которых с небольшими вариациями специализируется уже не одно поколение западных коллег Накадзавы: упорно не сбывающиеся пророчества о «провалах» и предстоящем «крахе» советской экономики, явно тенденциозный «анализ» состояния и перспектив советской внешней торговли, злонамеренные вымыслы о якобы имеющем место в стране «ущемлении прав человека». И тут же опубликованная в японском журнале «Сюкан гендай» (сентябрь 1982 г.) пространная статья об условиях труда иностранных корреспондентов в СССР. Статья, цель которой — показать руководству Дзидзи и влиятельным пайщикам агентства (а в их числе японские корреспонденты называют такие ведомства, как японское «исследовательское бюро», то бишь разведка, и ЦРУ США!), как нелегко живется в Москве ему, Накадзаве, как «притесняют» его и его коллег по перу официальные власти, как сложно ему развернуться, дабы полностью удовлетворить аппетиты и самого Дзидзи и особенно его опекунов, алчущих максимально больших доз как открытой, так и «неофициальной», «доверительной» информации об СССР! Правда, оговоримся, что под статьей Накадзава предпочел подписаться псевдонимом «Н». Но ведь имя автора читатели узнают не только по подписи. Они судят о нем, как говорится, по почерку, то есть по свойственным автору манере и стилю письма.

Хотя сочинение Накадзавы о «препятствиях» и «преградах», которые советские власти якобы неустанно и повседневно воздвигают тут и там, дабы максимально осложнить деятельность аккредитованных в Москве иностранных журналистов, от начала до конца основано на выдумках, инсинуациях, на умышленном передергивании и извращении фактов, в одном отношении это произведение отвечало истине: самому Накадзаве в СССР действительно приходилось нелегко. Но не потому, что кто-то пытался искусственно ограничить рамки его журналистской деятельности, отнюдь нет! Все дело в том, что сам Накадзава с некоторых пор решил совместить эту вполне легальную деятельность с другой, нелегальной, более того — противозаконной. Иными словами, он, как и Древер, пришел к выводу, что, хотя и неплохо платят ему в Дзидзи, ему, пожалуй, есть смысл прибавить к этим официальным доходам иные — неофициальные. И стал Накадзава жить двойной жизнью: ночью он — корреспондент, отстукивающий в своем бюро в многоэтажном доме на Садово-Самотечной улице в Москве, где обитают многие иностранные журналисты, очередной опус о «происках и коварстве Москвы», а днем и вечерами — спекулянт и валютчик, скрупулезно подсчитывающий поступающие доходы…

«Соратником» Накадзавы по темным делам стал некий В., житель Киева, приехавший по делам в Москву и познакомившийся с представителем Дзидзи в кафе московского отеля «Украина». «Зверь на ловца бежит», — гласит известная поговорка, точность которой в данном случае оправдалась полностью: так быстро Накадзава и его новый знакомый друг друга поняли, друг за друга ухватились. Только за период с 1979 по 1982 год В. скупил у Накадзавы (разумеется, до спекулятивной цене) ни много ни мало 2000 долларов и столько же чеков Внешпосылторга серии «Д». Когда следователь в присутствии двух представителей посольства Японии в Москве, зачитывая Накадзаве показания В., огласил эти цифры, представитель Дзидзи попытался изобразить наигранное возмущение:

— Доллары и чеки я действительно В. продавал, но без всякой корысти. Из чисто гуманных соображений!

Разумеется, попытки Накадзавы изобразить самого себя этаким меценатом тут же были с фактами в руках опровергнуты и следователем, и самим В., который, будучи пойманным на месте преступления, заботился только об одном — как, откровенно рассказав об всем, хоть частично смягчить свою вину… Накадзава приперт к стене, ему не остается ничего иного, как, взяв чистый лист бумаги, собственноручно опровергать самого себя: «На допросе 25 марта 1983 года я заявил, что продавал иностранцу В. чеки серии «Д» и доллары США из расчета за один чек и один доллар — один рубль. Но эти показания не соответствуют действительности. Сейчас я вспомнил и даю относительно этого правдивые показания, а показания от 25 марта прошу считать ошибочными…» А следом берется еще один чистый лист бумаги и на нем излагается «Заявление в МИД СССР и прокуратуру СССР»: «Известие, что я нарушил советские законы, явилось для меня большой неожиданностью и вызывает мое самое глубокое сожаление… Прошу не привлекать меня к уголовной ответственности, а разрешить выезд в Японию».

Ах, Накадзава, Накадзава! Даже будучи до конца изобличенным в целой серии противозаконных сделок, он виляет, хитрит, продолжает выдумывать прямо-таки смехотворные предлоги для «оправдания» собственных действий. Для него, видите ли, факт нарушения на протяжении ряда лет советских законов — «неожиданность». Якшаясь с матерым спекулянтом В., он, видите ли, полагал, что занимается чуть ли не благотворительностью. Впрочем, он и сам видит, что вывернуться из создавшейся ситуации нелегко, более того — невозможно.