Гувернантка - [88]
Почту со Вспульной эвакуировали. Помощник почтмейстера Кораблев, который хорошо помнил «элегантную фройлейн Зиммель» (она ведь столько раз заходила к нему за письмами!), отправился на фронт в Восточную Пруссию, где однажды ранним утром погиб на берегу красивого озера во время штурма окопов войсками германского императора.
На лугу за Нововейской, там, где когда-то стояли табором цыгане, устроили военное кладбище, на котором теперь хоронили гусар из прусского полка Макензена и красавцев офицеров из петербургского лейб-гвардейского полка.
В костеле св. Варвары ксендз Ожеховский служил мессы за благополучие отцов и сыновей, которых с вокзала Варшавско-Венской железной дороги везли в товарных вагонах, вместе с пушками и полевыми кухнями, на далекую реку Стоход[62], про которую раньше никто не слышал.
В квартире советника Мелерса на Розбрате жили теперь офицеры из Берлина и Алленштейна[63].
Когда в Европе наступил мир, а русские и немцы на какое-то время покинули Польшу, Целинские вернулись в Варшаву. В дом номер 44, где их ждал Анджей, входили с опаской, однако на Новогродской уже мало кто помнил о давнем происшествии в костеле св. Варвары, повлекшем за собой столько волнений. В домах по обеим сторонам улицы на многих дверях значились фамилии уже новых жильцов. Те, кого забрали в ту или иную из маршировавших через Польшу армий (так случилось с дворником Маркевичем), сгинули на бескрайних равнинах между Днестром и Вислой, те, кому удалось пережить самое худшее на месте, не забивали себе голову давно минувшим — как они полагали — прошлым, безвозвратно поблекшим на фоне великих событий дня сегодняшнего.
Для Целинских начались хорошие времена. Отец Александра зарабатывал на поставках продовольствия («вагонных», как говорили в Собрании) военному министерству, с изрядной прибылью продавая зерно, которое он покупал у евреев в Подлясе. Целый год семья проводила на Новогродской, но летом, когда городской воздух над брусчатыми мостовыми Варшавы начинал дрожать от зноя, соблазн далекого путешествия оказывался неодолимым. Целинские отправлялись «на море», в «летний дом», белый особняк с черным антаблементом, который ждал их в саду под соснами на Ронштрассе. В июле и августе коляска «на резиновом ходу» каждое утро везла всех в курхаус[64], откуда отправлялись на прогулку по длинному пляжу, далеко, до самого ипподрома и купальни в Цоппоте, чтобы потом, под вечер, не спеша возвращаться по песчаной дороге через поля, откуда видны были Карлсберг и Собор. Анджей часами плавал на лодке возле пристани. Стройный, высокий, загорелый. Шрамы под ключицей уже почти не были заметны.
Весной в квартиру на Новогродской внесли новую мебель, березовую, с малиновой обивкой, купленную на Вильчей у Залевских, обои заменили более светлыми, переложили мозаичный пол в гостиной, добавив немного эбенового дерева, но у старшего Целинского даже мысли не возникло избавиться от белого особняка с черным антаблементом, стоявшего в саду под соснами, хотя большую часть года там никто не жил, а купцы из Лангфура[65] предлагали очень хорошую цену. Как же приятно было иметь такой дом, вдобавок на море! На зиму опускали жалюзи, запирали дверь на засов, дом исчезал под снегом. С ноября по апрель садовник Верфель, инвалид из-под Седана[66], которого Целинским порекомендовала госпожа Кюне, проверял замки на воротах, подстригал грабовые шпалеры, сажал туи и очищал от буковых листьев пруд перед верандой. Только в середине мая отодвигали задвижки, поднимали жалюзи, мыли запыленные окна. Дом набирался солнечного блеска. Целинские приезжали обычно в субботу или в воскресенье пополудни с грудой дорожных кофров и ивовых корзин с летней одеждой.
Время от времени до Ронштрассе доходили известия о старых знакомых.
Письма от Яна, которого Керженцев оставил в петербургском институте своим ассистентом, были длинные и порой забавные. Ян подробно писал обо всем, что видел на Невском проспекте и в окрестностях Зимнего дворца, но когда в варшавских газетах начали появляться сообщения о «большевистском терроре», якобы — как писали журналисты — приобретающем в России поистине «азиатский размах», письма вдруг перестали приходить. Вести о судьбе Яна — впрочем, сомнительные и противоречивые — дошли до Варшавы лишь спустя несколько месяцев, когда в привокзальных гостиницах появились «белые» русские из разбитых армий Деникина и Врангеля.
Был среди них и Игнатьев, которому удалось бежать из Петербурга через Таллин. Однажды вечером он навестил отца Александра в конторе на Злотой. После долгого обсуждения российских событий он рассказал о том, что услышал от одного петербургского врача, вместе с которым удирал из России на борту английского судна, идущего из Таллина в Гамбург.
В рассказе Игнатьева не все было ясно.
Одно не вызывало сомнений: после смерти Керженцева Ян стал заведовать отделением в институте. Будучи выдающимся кардиологом, он пользовался превосходной репутацией в лучших кругах Петербурга. Образ жизни вел размеренный, деля время между работой и посещением театра на Купеческой, где играли пьесы итальянских авторов и иногда хорошо исполняли Вагнера. Лишь короткое и бурное знакомство с поляком Виткевичем
Станислав Лем сказал об этой книге так: «…Проза и в самом деле выдающаяся. Быть может, лучшая из всего, что появилось в последнее время… Хвин пронзительно изображает зловещую легкость, с которой можно уничтожить, разрушить, растоптать все человеческое…»Перед вами — Гданьск. До — и после Второй мировой.Мир, переживающий «Сумерки богов» в полном, БУКВАЛЬНОМ смысле слова.Люди, внезапно оказавшиеся В БЕЗДНЕ — и совершающие безумные, иррациональные поступки…Люди, мечтающие только об одном — СПАСТИСЬ!
Книгу «Дорога сворачивает к нам» написал известный литовский писатель Миколас Слуцкис. Читателям знакомы многие книги этого автора. Для детей на русском языке были изданы его сборники рассказов: «Адомелис-часовой», «Аисты», «Великая борозда», «Маленький почтальон», «Как разбилось солнце». Большой отклик среди юных читателей получила повесть «Добрый дом», которая издавалась на русском языке три раза. Героиня новой повести М. Слуцкиса «Дорога сворачивает к нам» Мари́те живет в глухой деревушке, затерявшейся среди лесов и болот, вдали от большой дороги.
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
Скромная сотрудница выставочной галереи становится заложницей. Она уверена — ее хотят убить, и пытается выяснить: кто и за что? Но выдавать заказчика киллер отказывается, предлагая найти ключ к разгадке в ее прошлом. Героиня приходит к выводу: причина похищения может иметь отношение к ее службе в Афганистане, под Кандагаром, где она потеряла свою первую любовь. Шестнадцать лет после Афганистана она прожила только в память о том времени и о своей любви.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Анджей Стасюк — один из наиболее ярких авторов и, быть может, самая интригующая фигура в современной литературе Польши. Бунтарь-романтик, он бросил «злачную» столицу ради отшельнического уединения в глухой деревне.Книга «Дукля», куда включены одноименная повесть и несколько коротких зарисовок, — уникальный опыт метафизической интерпретации окружающего мира. То, о чем пишет автор, равно и его манера, может стать откровением для читателей, ждущих от литературы новых ощущений, а не только умело рассказанной истории или занимательного рассуждения.
Войцех Кучок — поэт, прозаик, кинокритик, талантливый стилист и экспериментатор, самый молодой лауреат главной польской литературной премии «Нике»» (2004), полученной за роман «Дряньё» («Gnoj»).В центре произведения, названного «антибиографией» и соединившего черты мини-саги и психологического романа, — история мальчика, избиваемого и унижаемого отцом. Это роман о ненависти, насилии и любви в польской семье. Автор пытается выявить истоки бытового зла и оценить его страшное воздействие на сознание человека.
Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.
Ольгу Токарчук можно назвать одним из самых любимых авторов современного читателя — как элитарного, так и достаточно широкого. Новый ее роман «Последние истории» (2004) демонстрирует почерк не просто талантливой молодой писательницы, одной из главных надежд «молодой прозы 1990-х годов», но зрелого прозаика. Три женских мира, открывающиеся читателю в трех главах-повестях, объединены не столько родством героинь, сколько одной универсальной проблемой: переживанием смерти — далекой и близкой, чужой и собственной.