Густав Маннергейм за 90 минут - [30]

3 сентября Советский Союз согласился на предложение Маннергейма о прекращении огня. Дальше события развивались стремительно. Ближе к утру Маннергейм принял условия перемирия, выдвинутые СССР. С самого утра радио и все газеты протрубили, что Финляндия разрывает отношения с Германией и требует вывода немецких войск из страны до 15 сентября. Тем же утром все армейские подразделения получили приказ прекратить всякие боевые действия с 8.00.

Маннергейм снарядил делегацию в Москву для детального обсуждения условий подписания мира. 7 сентября делегация прибыла в столицу СССР. К 18 сентября все условия были названы, и правительство Финляндии собралось на заседание с целью определить свое отношение к условиям русских. Вот как описывает этот момент в своих мемуарах Маннергейм:

«В моем присутствии правительство, испытывая тяжелые чувства, решило внести в парламент проект решения об утверждении условий и предоставлении полномочий для подписания перемирия. Парламент, созванный на заседание в то же утро в 7.00, без долгих разговоров утвердил проект решения».

Маннергейм выполнил свою миссию — Финляндия вышла из большой войны. Теперь нужно было приступать к восстановлению страны, возвращению торговых отношений и к запуску производственных механизмов. Правда, еще не была решена проблема с выведением немецких войск из страны. Маннергейм решил использовать старый испробованный способ — высадить десант в тылу у немцев. Операция началась 1 октября. Недавние братья по оружию теперь с ожесточением набросились друг на друга. Маннергейм даже пригласил на место ведения боев иностранных журналистов, чтобы они опровергли обвинения советской стороны, будто финны играют с немцами в поддавки: одни якобы наступают, другие якобы отступают.

К концу 1944 года финские войска почти полностью взяли инициативу в свои руки и постепенно выдавливали немцев из страны.

В последних числах декабря Маннергейм решил сложить с себя обязанности главнокомандующего, передав их генералу Эрику Хейнриксу.

Закат

В ожидании приговора

К началу 1945 года здоровье Маннергейма серьезно пошатнулось. Его мучила экзема, которая распространялась с рук на голову и затылок, а потом и вовсе перешла на лицо. К тому же осенью 1945 года у него появились сильные боли в желудке. Врачи боялись, что у президента рак. На консилиуме было решено отправить Маннергейма на лечение в Португалию.

Советская сторона в лице Жданова (председателя Союзной контрольной комиссии в Финляндии) сначала воспротивилась поездке и предложила полечить президента в Крыму, но Маннергейм отклонил приглашение, мотивируя это тем, что психологически еще не готов к такой поездке. Тогда, посоветовавшись со Сталиным, Жданов дал добро на вояж в Португалию.

Путь Маннергейма в Португалию пролегал через Стокгольм, Париж и Мадрид. Путешествовал президент в обществе своего лечащего врача — профессора Лаури Калайа и адъютанта — полковника Грёнвалля. В Мадриде Маннергейма встречали с большой помпой. В гостинице его навестил брат диктатора Франко — Николас, чтобы передать привет от каудильо. Финляндия под нажимом СССР разорвала дипломатические отношения с правительством Франко, но к Маннергейму в Испании относились, как к человеку-легенде, — ведь ему первому удалось остановить распространение коммунизма, и в этом смысле испанцы считали его предшественником и собратом Франко. Несмотря на организованный по первому разряду прием, Маннергейм отказался от встречи с Франко, объяснив это тем, что не хотел бы портить отношения Финляндии с СССР.

Из Мадрида Маннергейм улетел в Лиссабон. Он пробыл в Португалии шесть недель, излечился от воспаления легких, подлечил язву желудка, но уже на обратном пути в поезде между Мадридом и французской границей у него начался рецидив, и в Париже ему пришлось лечь в больницу.

Маннергейм провел в Париже Рождество и встречался со своей дочерью Софией. Ее жизнь произвела на президента ужасающее впечатление. Она жила в тесной комнатушке на первом этаже, загаженной целой сворой кошек, сильно болела и вела нездоровый, почти безрассудный образ жизни. Дни проводила в обществе подруг-эмигранток в какой-то дешевой забегаловке, поглощая плохое вино. Маннергейм все удивлялся, почему же она не обратилась к нему.

В Стокгольме Маннергейм вдруг занервничал — он стал подозревать, что в его отсутствие в Финляндии против него сложился заговор. За время всей поездки не было почти никакой почты. А когда он увидел, что вместе с ним на пароход садится большая группа советских офицеров, то перепугался не на шутку.

Сразу по прибытии в Хельсинки президент лег в больницу Красного Креста, где провел три недели. Никакого участия в управлении государства он не принимал, а когда его посетил премьер-министр Паасикиви, исполняющий обязанности президента, и поинтересовался, что тот намерен делать, Маннергейм ушел от ответа. Паасикиви вспылил и пригрозил, что подаст в отставку, так как две должности ему не потянуть.

Маннергейм медлил. Судя по всему, он боялся, что, покинув пост президента, лишится неприкосновенности, и его привлекут к ответственности за развязывание войны в 1941 году. Он не хотел на старости лет оказаться на скамье подсудимых рядом с Рюти.