Гуси-лебеди - [3]

- По-мирному да по-божески у нас ничего не выйдет. Сытые нашему богу не молятся. Нам нужен каравай, они бросят кусочек. Мы будем брать, они не будут давать... Борьба будет, товарищи. На чудеса не надейтесь...

Мужики ударили сразу в несколько голосов, Федякин выкладывал:

- Все мы были на войне. Пришли домой - пусто. Хлеба нет, жрать нечего, а люди карман набивали, деньгой подавились... Закон это?

Марья Кондратьевна хотела сказать Федякину, что он стоит на верном пути, но плеснувшие голоса вытеснили ее, потопили, и стояла она перед Федякиным молча, нервно покусывая губы. Федякин кричал, повышая голос:

- Такого закона нет! А если у кого остался такой закон, мы должны уничтожить его.

Ледунец за столом протягивал грязные ладони, показывая почерневшие мозоли, возбужденно вертел головой.

- Вот они, вот. Откуда, а? То-то...

Щуплый Серафим с рыжей, нерасчесанной бороденкой, дергал за рукав Ваську Кочета:

- Вась! Нет, ты слушай... Постой. Ты думаешь, я не понимаю? Не-эт, голова, я все понимаю... Дайка мне тыщу, увидишь, какой я Серафим. Чудо сделаю!

Сеньков размахивал фуражкой.

- Шкуру сдерем, истинный господь.

Никанор стоял пораженный. Хотел войти в школу, чтобы увести "ребятишек" домой, но в это время кто-то стукнул его по плечу:

- Чего глядишь?

Вздрогнул он, присел, а через минуту испуганно скакал к своему палисаднику, путаясь в длинной одежде. Домой вернулся бледный, с дрожащими губами.

- Детки-то наши!..

- Где? - встревожилась попадья.

- В хорошей компании. Меня чуть не ударили,

- Тебя?

- Ну да. Стою, а он замахнулся...

- Кто?

- Да разве я знаю кто!.. Мужик какой-то... Высокий.

Никанор от волнения путался, нервно выкрикивал. То вбегал в кабинет, прижимая виски, то в спальную. Все смешалось в клубок: большевики, лошади, золото, свиньи, коровы, дети. До сих пор смотрел на них как на ребятишек, не ушедших из-под отцовской руки, а они ушли, не советуясь, сидят с мужиками, хоронятся. Когда накружился, сел на сундук, держа в, руках связку ключей. Грянул гром. Точно раскололось все небо, затрещало, запрыгало, ухнуло, с грохотом посыпалось вниз, звеня задрожавшими стеклами. Щелкнул винтовочный выстрел на улице. Завыли собаки, тревожно рявкнула корова на ближнем дворе. Никанор перекрестился. Посмотрел на жену, жена посмотрела на него. Зацепив друг друга присмиревшими глазами, несколько минут просидели они неподвижно. В спальной перед иконой горела лампадка, двигая маленькой тенью, уползающей в потолок. Никанор плотно занавесил окно одеялом, запер дверь, осторожно щелкнул нутряным замком у сундука, поморщился.

- Кто звенит!

Оглянулся, прислушался. Так же осторожно приподнял тяжелую сундучную крышку, покрытую старой дерюжкой, и, вбирая ноздрями гнилой, закупоренный воздух, пропитанный нафталином, встал перед сундуком на колени, как перед распятьем в пасхальную ночь...

4

Сергей с Валерией возвращались поздно. Над рекой поднимался туман. Грозовые тучи разошлись, небо очистилось. Медленно катился урезанный месяц, ныряя в разорванных облаках. Тонкий шпиль старинной церкви, построенной во времена крепостничества, поднимался над деревьями в ограде, как белая восковая свеча, поставленная за грехи умерших господ. В свежем воздухе стояла предутренняя тишина. Ржал жеребенок на выгоне, гавкала собачонка. Кто-то неслышно прошел переулком. Где-то послышался свист. Уходящий по улице Серафим громко рассказывал:

- Человек я, ладно, затертый, вот што... А дай мне попробовай тыщу - увидишь...

Еще дальше слышался голос Синькова:

- Всю небушку закроем, истинный господь. Как хлынем целой тучей, так и закроем... Грязь сделаем!

Валерия мечтательно смотрела в высоко поднявшееся небо.

- Говорят, церквей совсем не будет, Сережа. Правда?

- Правда.

- А чего же будет?

- Чего-нибудь.

- Ну, все-таки?..

Сергей взглянул на шагавшую рядом сестренку, повязанную белым платочком, насмешливо процедил:

- Фантазируешь ты!

- Я часто думаю об этом... Закрою глаза, гляжу...

- Куда?

- В будущее... И знаешь, что мне представляется? Громадный-громадный дворец...

- На дворце - каланча, - перебил Сергей.

- Нет, ты только не смейся, Сережа. Рядом с дворцом - церквушка... Маленькая-маленькая, похожая на старуху, повязанную белым платочком.

- Выдумщица, - улыбнулся Сергей.

Валерия остановилась.

- Слушай, Сережа, я иногда делаюсь религиозной, иногда ни во что не верю. Почему это?

Сергей посмотрел на маленькое облачко, плывущее над колокольней, сказал:

- Религия - предрассудки...

- Правда?

- Как дважды два. Когда я смотрю на дядю Никанора, с поднятыми руками стоящего у престола, я вспоминаю пещерного дикаря. Он тоже некогда стоял с поднятыми руками, только не в светлом облаченье с двумя крестами на спине, а голый, волосатый, с длинными когтями... Да и вообще, знаешь ли, Лелька, - смешно! Пора поумнее выдумать. Ты вот гимназию кончила, а ума в тебе - с воробьиный коготь... Строишь какие-то башни. Со стороны это хорошо подойти поближе - пыль воздушная.

В голосе у Сергея послышалось молодое, искреннее...