Гусарские восьмидесятые - [26]

— Были обещаны степи Казахстана? Извольте получить!

Билеты уже на руках, завтра в путь.

Перед отъездом случается, правда, небольшая неприятность — во время отвальной поспорили с Артуром из-за футбола. Я за "Зенит" болею, а он за "Спартак" московский. Как результат — у Артура зубов на два меньше стало, а у меня под глазом — синяк огромадный, пришлось к нему очки чёрные, размера соответствующего, подбирать.

С Артуром, конечно же, утречком помирились, но синяк от этого, естественно, не прошёл.

Едем поездом в Москву, далее летим в Магадан, по маршруту: Москва — Свердловск — Усть-Илимск — Якутск — Магадан, часов двенадцать. Совершенно ошалевшие, вываливаемся из самолёта, садимся в рейсовый автобус — до города.

Но отъезжаем от аэропорта только на пару километров — останавливают пограничники.

В те времена Магадан считался погранзоной — порт, как-никак.

Выводят всех из автобуса, документы скрупулезно проверяют, в сумках и рюкзаках тщательно копаются — часа два проходит. Одну женщину с ребёнком грудным на руках задерживают, сажают в зелёный газик и увозят куда-то.

Шпионка империалистическая "под прикрытием", не иначе.

Въезжаем в город. Окраины — сплошные бараки и халупы, центр — вылитый Московский проспект города Ленинграда — массивные дома с колоннами времен сталинской застройки.

Начальник местного геологического Управления выстраивает нас в ряд, зовёт "покупателя" — Главного инженера Апрельской геолого-разведывательной партии, здоровенного мужичину с внешностью забубённого пирата.

Фамилия у пирата знатная — Вырвиглаз.

— Ну, Вырвиглаз, смотри — каких орлов нам из Питера по блату выписали, говорит Начальник Управления, — Вот этого, здорового, — и пальцем указывает на Толстого Витьку, — На ССК поставишь. Читал телеграмму из Москвы, что мол, рекорд требуется? Вот, пусть и поучаствует, вклад свой, так его раз так, вложит.

— А рекорд то какой, — встревает Толстый, — Мировой, или просто так — общесоюзного значения?

Начальник глубокомысленно чешет в затылке:

— А хрен его знает. Не нашего ума это дело. Ты рекорд установи — в Москве решат — какой. А тебе то — не всё ли равно? Главное — чтоб денег заплатили. Вижу — кольцо обручальное у тебя на пальце, — следовательно, нужны деньги молодой семье?

Витька радостно кивает — нужны, конечно, ясен пень.

— Эти двое, — Начальник небрежно кивает на Генку с Михасём, — Тоже подойдут, на Центральном участке сгодятся, — А этого, — смотрит на меня, — в Управлении оставлю, бумажки разные перебирать, потому как — хиловат.

— Не торопись, Мих Саныч, — вмешивается Вырвиглаз, и командует, — А ну, молодой человек, снимите-ка Ваше маскировочное средство!

Тяжело вздохнув, снимаю чёрные очки, не хватало, чтобы вовсе выгнали — не вяжется громадный синяк с образом конторского служащего, бумажки перебирающего.

— Классная вещь! — Неизвестно чему радуется Вырвиглаз, лицом светлея, — Не, Мих Саныч, этого я тоже забираю, хоть и мелкий, но злоообный! Смотри синяк какой — сине-жёлто-бурый. Красота! Я этого гаврика на участок "Жаркий" запихаю, там не забалует.

Вырвиглаз отводит нас в задрипанную гостиницу, отдаёт билеты на завтрашний рейс Магадан — Певек:

— Встречаемся завтра в одиннадцать в аэропорту. Ведите себя здесь прилично, без выпендрежа, с уважением. Магадан как-никак.

Вырвиглаз отбывает по своим делам.

Решаем размять ноги и совершить променад по городу.

Первым делом направляемся к морю, а как же иначе:

Кто не видел Нагайскую бухту —

Дурак тот.

Прилетел я сюда

Не с бухты-барахты.

Честно говоря, бухта особого впечатления не производит — берег усеян разнообразным мусором, над мусорными кучами — стаи наглых чаек, в море — мелкие частые жёлтые волны, повсюду — ржавые обломки кораблей. Грустное зрелище — сами собой возникают ассоциации, связанные с кладбищем.

Но Банкин, не смотря на холодную погоду — около плюс двенадцати, настроен искупаться — согласно неким Принципам Традициям:

— Даже сам Бур Бурыч здесь купался. И вообще — это как дань уважение месту отдать.

Сдаёмся под напором аргументов, раздеваемся и с разбега бросаемся в жёлтые волны.

Плескаемся пару минут, вылезаем — до чего же холодно! Чтобы согреться — играем в пятнашки, забавное, надо думать, со стороны зрелище.

— А что, на, господа, — предлагает последовательный Михась, — Выпить бы, надо, на. Целых три повода имеется. Во-первых, на, за Магадан. Во-вторых, на, согреться надо. В-третьих, на, у Грини Красовского сегодня свадьба — в Питере, уважить брата, на, требуется.

Все соглашаются с серьёзностью и уважительностью таких причин. Бодро отправляемся на поиски спиртного.

На полках магазинов — хоть шаром покати. Мороженый минтай, бычки в томате, развесные галеты, ливерная колбаса. При вопросах о наличие спиртного продавщицы лишь крутят головой и косятся подозрительно, явно раздумывая — а не позвать ли миллиционера?

В скверике замечаем живописную группу бичей. Один играет на баяне и поёт, трое — задумчиво слушают:

А ещё вот скажу, постой,

Я устал от трефовых дам,

Я сроднился на век с тобой,

Мой заснеженный Магадан….

— Здорово, орлы, на! — Дождавшись, когда песенка закончится, решительно обращается Михась к бичам, А где, уважаемые, на, в этой деревушке обхезанной, на, водочкой можно разжиться?