Гусар на крыше - [14]

— Сдается мне, что вам это тоже известно, и все — таки вы здесь.

— Работа, а иначе, уверяю вас, я бы тоже дал тягу, и немедленно. Похоже, что в Дроме пока еще все спокойно; это там, позади, в пяти часах ходу по горным дорогам, будем смотреть на вещи трезво. Ну, как ноги?

— Отлично, — ответил Анджело. — Это не Бог весть какие ноги, но смею вас уверить, что идут они только туда, куда я этого захочу.

— Ну, это уже ваше дело, — ответил молодой человек. — А выглядите вы получше, не такой белый. А уж раз к вам вернулись краски, то вряд ли мне удастся убедить вас поступать благоразумно.

— Ну вот, а теперь вы побледнели, — сказал Анджело улыбаясь. Иронические глаза откликнулись на улыбку.

— Да, я действительно вымотался, — сказал молодой человек, прислоняясь к стволу шелковицы. — Дайте-ка мне глоток нашего лекарства.

Крепкий душистый напиток из фляжечки, а главное, взгляд этих иронических глаз окончательно привели Анджело в чувство. Ему внезапно страшно захотелось курить. У него, должно быть, еще остались сигары, те, которые ему покупал конюх в Баноне. Он открыл портсигар, там их было ровно шесть.

— Вы хотите курить, — сказал молодой человек. — Это хороший признак. Дайте-ка мне одну на пробу. Могу вам сказать, что последние три дня и три ночи я и помыслить об этом не мог. Хотя и не обещаю, что не хлопнусь в обморок.

Но все обошлось, он затягивался с явным удовольствием.

— Странно человек устроен, — сказал он, когда понял, что сигара его успокаивает. — Мне было немного не по себе, когда я вас встретил.

Анджело тоже наслаждался сигарой. «У него стали совсем другие глаза, — подумал он. — И сейчас они гармонируют с этими красивыми детскими губами, окруженными бородой. Я знаю эту иронию обреченности. Жутковато, должно быть, в тех деревнях, откуда он пришел!»

Молодой врач рассказал, как холера началась в Систероне, городке, расположенном в конце долины, на слиянии Дюранс и вот этой речушки. Как муниципалитет и субпрефект пытались принять нужные меры среди всеобщей паники; как прискакал жандарм и сказал, что в долине Жаброна происходят страшные вещи, что это какая-то неслыханная бойня и что он наделен полномочиями. Он послал пастушонка из Нуайе с просьбой прислать из гарнизона десять солдат и негашеную известь, чтобы похоронить трупы. «Но ведь Бог знает, доберется ли парнишка до Систерона. Может быть, он уже валяется под кустом дрока вместе с моей запиской». Во всяком случае, здесь ситуация ясна. Их оставалось шестеро в Нуайе. Он велел им собрать пожитки, вывел на дорогу, ведущую в горы, и снабдил целебной настойкой.

— Пусть идут, куда глаза глядят, к пастбищам; там, наверху, они, может быть, уцелеют, если повезет. Ну а что касается всех прочих, то остается только копать могилы поглубже. В деревушке Монфрок, примерно в одном лье отсюда, вон за теми утесами, — продолжал молодой человек, — оставался еще один, чуть живой, уже в альгидном периоде, но сегодня утром он умер у меня на руках. Я вышел и сел около его дома — да не сел, а плюхнулся, как мешок, — так мне все осточертело. Вот тут я и увидел вашего Росинанта. Он спокойно позволил взять себя за повод. Ну а если б заартачился, я бы наплевал, пусть бежит. Я едва держался на ногах.

Он сказал, что самое трудное — это найти хоть какую-нибудь еду. Все настолько заражено, что нельзя прикасаться ни к каким съестным припасам в домах — ни к свинине, ни к хлебу, ни к лепешкам. Лучше уж щелкать зубами. Только нельзя же голодать до бесконечности.

— Скажите, мне это мерещится или вы тоже слышите какой-то шум? — Шум доносился из хлевов.

— Это уже другая история, — сказал молодой человек. — Животные три дня ничего не ели. Я пойду их выпущу. Не слишком-то весело подыхать с голоду взаперти. У вас есть пистолеты? Одолжите мне их. Свиньям придется размозжить головы. Эти животные прожорливы и поедают трупы.

Анджело глубоко затянулся и выпустил большое облако дыма.

— Не думаю, чтобы я был храбрее других, — сказал он. — Я такой, каким меня создала природа. Меня может напугать нечто неожиданное, что выбивает меня из равновесия. Но если у меня есть четверть часа на размышления, то я становлюсь совершенно равнодушен к опасности. А посему если вы не против, то, до тех пор пока не прибудут те десять солдат, о которых вы только что говорили, я буду помогать вам. Я бы не хотел вас обидеть, но видно, что вы уже на пределе.

— Когда я вас только увидел, — сказал молодой человек, прищурив глаза, — я готов был держать пари, что вы из тех, для кого струсить так же естественно, как дышать. И думаю, что оказался прав. На вашем месте я бы дал две сигары идиоту, наделенному полномочиями в этой долине Иософата, и дунул бы по направлению к Дрому, где, если верить слухам, у вас есть шансы выкарабкаться. Во всяком случае, я бы попытался. Живешь-то ведь один раз. А посему, как вы говорите, я вам признаюсь, что чертовски боюсь остаться совсем один в этих благословенных местах. Вы явно сильнее меня, и я не стану прогонять вас силой. Вы даже не можете себе представить, — добавил он, — как приятно говорить и слышать ответы; мне кажется, что это могло бы вернуть мне сон… — Надо заметить, что Анджело тоже доставляло удовольствие произносить длинные фразы. Глаза молодого человека утратили всю свою ироничность.