Гунны и Азербайджан - [7]

, указ. соч., с. 130). По мнению М. И. Артамонова, барсилы составляли одно из подразделений булгар, которые сформировались только вместе с гуннами (там же, с. 131). Допуская возможность появления гуннов в восточной части предкавказской степи в первой половине IV в. и даже еще раньше (там же, с. 53), М. И. Артамонов считает, однако, что гунны в тексте Агафангела, равно как барсилы и хазары у Хоренаци, представляют собой анахронизм, в результате которого наименование современного авторам народа переносится в более или менее отдаленное прошлое (там же, с. 131). Исходя из этого, видимо, следует полагать, что барсилы как и родственные им хазары, являясь одновременно составной частью булгар, которые сформировались только вместе с гуннами, как подчеркивает М. И. Артамонов, могли появиться в предкавказских степях с гуннами только в составе их орды. Сами же гунны, полагает H. И. Артамонов, могли появиться в Восточном Предкавказье в первой половине IV в. или даже еще раньше. Когда именно это могло произойти — а это для нас вопрос первостепенной важности, — М. И. Артамонов не уточняет. Между тем такая точка зрения М. И. Артамонова, которую разделяет еще целый ряд исследователей, оставляет без внимания, на наш взгляд, два решающих момента в этом отношении. С одной стороны, совершенно не учитывается возможность присутствия двух групп гуннов к западу от Волги уже во второй половине II в. (согласно сообщениям Дионисия и Птолемея), что, впрочем, отчасти вызвано неверной, по-видимому, локализацией гуннов Дионисия М. И. Артамоновым у Аральского моря (с. 42), а с другой — не уточняется весьма существенный вопрос о том, какие именно племена следует понимать под собирательным именем «гуннов». Здесь мы подходим к одному из самых важных моментов нашей работы, поскольку постараемся осветить в общих чертах (насколько позволит эта сложнейшая проблема), какими нам представляются исторические и этнические процессы, связанные с началом движения азиатских племен из глубины материка на запад, в Восточную Европу.

Длительный процесс объединения и слияния в среде местных кочевых племен Восточного Казахстана и Западной Сибири уже в раннем железном веке привел к сложению в этом регионе двух больших групп древнетюркского и древнеугорского этнических массивов с весьма близкими культурными традициями. Последующий процесс этнического слияния в значительной степени был ускорен в конце I в.н. э., когда началось проникновение в южно-сибирские степи вытесненных из Монголии гуннов (хуннов — из китайских источников). По мере продвижения на запад и северо-запад, в Среднюю Азию, разгромленные в Монголии китайцами и кочевыми племенами сяньби остатки северных (или западных) гуннов включили в свой состав часть отюреченных ими сако-усуньских племен среднеазиатского междуречья. Усилившись за счет военной мощи увлеченных за собою племен, гунны распространили свое политическое господство на древнетюркские (западные) племена верховьев Оби и Алтая, а также на древнеугорские племена Прииртышья и Западной Сибири. Однако, будучи весьма немногочисленными, гунны быстро растворились в массе покоренных и союзных им племен этого региона, передав вновь созданному ими мощному племенному союзу свое этническое имя. Параллельно с процессом установления гуннского господства и объединения местных и пришлых племен под именем гуннов на территории Восточного Казахстана и Западной Сибири происходил процесс отюречивания основного угорского этнического компонента в рамках созданного центрально-азиатскими гуннами военно-политического объединения. Однако в этом сложном и многообразном этнополитическом процессе эти явления протекали неравномерно и не полностью охватывали всю массу кочевого населения этого региона. Вероятно, сосуществование различных по происхождению, языку и культуре племенных групп формировавшегося объединения носило длительный и устойчивый характер. Однако именно в этой этнической среде, по-видимому, не раньше начала IV в. окончательно сложился в целом уже единый па архаическому тюркскому языку западно-хуннской ветви, но разнородный по составляющим его основным этническим компонентам, гунно-булгарский племенной массив. Ядро этого гунно-булгарского массива составляли в основном собственно древнебулгарские племена, формирование которых как особой племенной общности началось, видимо, уже в раннем железном веке на основе местной этнической среды кочевых племен Восточного Казахстана и Западной Сибири, но было завершено только при участии гуннов (хуннов). Другим основным компонентом гунно-булгарского массива являлись племена, связанные своим происхождением, по-видимому, с кругом отюреченных сако-усуньских и западных древнетюркских племен.

По всей вероятности, уже в начале II в. н. э. местные конфликты и трения между отдельными племенами (причины, сопутствовавшие особому характеру процесса объединения сибирских и казахстанских племен под именем «гуннов» и складыванию гунно-булгарского Этнического массива) и обусловили постепенное передвижение отдельных племенных групп, отколовшихся от основного племенного массива, сначала в междуречье Урала и Волги (интересно отметить, что р. Урал уже у Птолемея (носит древне-тюркское название Йайик — «распростертой»), а затем возможно, к середине II в. н. э. продвижение их из-за Волги на Северный Кавказ. Одной из таких групп, проникшей из-за Волги в прикаспийские степи, явилась по существу авангардная часть тюркоязычных древнебулгарских племен, состоявшая из нескольких родственных между собою племен (барсил, хазар), ставших известными Дионисию Периегету под собирательным именем «гуннов». Гуннами они были лишь постольку, поскольку сформировались как самостоятельное этническое целое внутри племенного союза, созданного центрально-азиатскими гуннами (хуннами) в Зауралье. Булгарами же они были по признаку этнической и языковой принадлежности.