Гунны и Азербайджан - [35]

Сложная проблема отношения авар византийских источников к жуань-жуаням китайских источников по сей день еще окончательно не решена, хотя гипотеза о тождестве, думается, предпочтительней других. Появление же с легкой руки Феофилакта Симокатты не только истинных, но еще и так называемых псевдоавар - значительно осложнило решение аварской проблемы. В рамках нашей темы мы не будем останавливаться на обсуждении этой проблемы и присоединяться к полемике, с XVIII в. ведущейся в научной литературе. Для нас важно другое: если Симокатта имел в виду то же событие, о котором говорит Менандр под 558 г., то тогда следует объяснить, почему Симокатта, перечисляя племена, к которым бежали так: называемые псевдоавары, называет уннугур (оногур), в то время как Менандр говорит об утигурах. Сразу необходимо отметить, что в сообщениях Менандра и Симокатты имеются общие моменты: царствование Юстиниана, одни и те же племена, с которыми встретились авары (или псевдоавары), за исключением раздельного упоминания утигур и оногур. Этих двух существенных обстоятельств вполне достаточно, чтобы заключить, что события 558 г. у Менандра идентичны рассказу Симокатты о появлении псевдоавар. Некоторые авторы, правда, пытались доказать, что события, о которых говорит Симокатта, происходили не на Кавказе и не в 558 г., а в Центральной-Азии в середине IV в., но при этом приводят аргументы, которые при сопоставлении с историческими фактами и хронологией вызывают только одно недоумение.

Из рассказа Симокатты не ясно, что в дальнейшем произошло с перечисленными им племенами после появления в их земле псевдоавар, и в этом смысле сообщение Симокатты не доведено до логического конца. Сразу после экскурса о псевдоаварах и их встрече с уннугарами, барсилами и сабирами Симокатта переходит к рассказу о начале междоусобной борьбы у тюрок в 581 г., длившейся с перерывами до 603 г., когда Тюркский каганат распался на восточную (центрально - азиатскую) и западную (среднеазиатскую) части. В сообщении же Менандра речь идет о наведении авар на эти племена и их разгроме, что при сопоставлении с данными Симокатты логически завершает внутреннюю связь его рассказа и может служить еще одним косвенным доказательством идентичности этих двух событий. Почему же в таком случае Симокатта наряду с барсилами и сабирами упоминает именно оногур (уннугур), в то время как Менандр явно имеет в виду разгром утигур? К сожалению, на этот вопрос пока трудно дать исчерпывающий ответ, поскольку неизвестно, каким именно источником пользовался Симокатта в описании событий, связанных с появлением псевдоавар. Если этим источником мог быть Менандр, который, впрочем, не знает псевдоавар, то тогда трудно допустить, что Симокатта не заметил существенной разницы между могущественным до 558 г. гуннским племенем утигур и подвластным ему илеменем оногур, историю которых приходится только предполагать именно из-за отсутствия сведения об оногурах в этот отрезок времени, в то время как утигуры достаточно хорошо известны по одновременным источникам. С другой стороны, Менандр был очень хорошо знаком с сочинением своего предшественника Агафия, у которого этноним «оногуры» встречается в его классической форме, как и у Приска. Исходя из этого, просто нельзя допустить, что Менандр мог передать этот этноним иначе, чем его записал Агафий. Нам думается, что замена «утигуры» на «уннугуры» в рассказе Симокатты (этнонимов очень близких как в фонетической, так и в графической передаче) скорее всего могла произойти потому, что в то время, когда писал свой труд Симокатта (между 628 и 638 гг.), остатки утигур уже растворились в среде родственных им булгарских племен Восточного Приазовья, в частности оногур, вставших во главе нового сильного племенного объединения - Великой Булгарии.

Как известно, авары недолго оставались в степях Северного Кавказа: в начале 60-х гг. VI в. они обосновались уже в Подунавье. Однако аварский погром 558 г. предрешил историческую судьбу сабир и привел к распаду их некогда мощного объединения. Сразу после событий 558 г. значительная часть разбитых аварами сабир переселилась в Закавказье и была поселена Хосровом в Албании, на левом берегу Куры, в районах, прилегающих к границам с Иберией (на территории к северу от нын. Шамхора и Акстафы, в исторической Камбисене). Это было второе по времени расселение большой компактной массы северокавказских кочевников в подвластной Ирану Албании. Однако в данном случае этот процесс происходил, очевидно, мирным путем и при помощи шахского правительства. Источники не указывают на какие-либо военные действия в это время между Ираном и гуннами, как это имело место в 552 г., когда захваченные в плен кочевники были насильственно поселены в пограничных районах Албании. Расселение сабир на границах с Иберией явилось последовательным шагом внутригосударственной политики сасанидского Ирана и способствовало укреплению оборонительной системы на беспокойной северо-западной кавказской границе. Поселения воинственных кочевников в этих районах на правах федератов (если этот термин уместно употреблять в отношениях Ирана с гуннами) прежде всего должны были прикрывать другую, обычную дорогу для вторжений с Северного Кавказа - Дарьяльский проход (Аланские ворота), а также служить оплотом в военных действиях против Византии в Иберии и Лазике. Этот намеченный нами район вместе с указанным ранее пунктами может дать уже более полное представление о почти всей системе военных поселений тюркоязычных кочевников на территории Албании. Они располагались по углам огромного многоугольника Кабала - Шабран - Апшерон - Мугань - Шамхор - Кабала, связывая тем самым наиболее важные в стратегическом отношении районы в единую оборонительную систему Сасанидов в Албании.