Гуманный убийца - [8]

— Драконы, святой отец?

Свою следующую мысль — о том, что драконы были мифическими созданиями, порождениями то ли страха, то ли беспробудного пьянства. — Нитц предпочел оставить сугубо при себе. Крестоносцы очень не любили, когда их слова подвергали сомнению.

— Я говорю об одном из них. Конкретно — о Зейгфрейде.

— О Зейгфрейде?

— Ты меня позлить решил? Каждое слово переспрашиваешь!

— Нет-нет, святой отче, я ничего такого… Прошу тебя, продолжай!

— И продолжу. — Отец Шайцен сунул Нитцу свиток. — Это существо, называемое Зейгфрейдом… — он сделал паузу и пристально посмотрел на Нитца, потом заговорил снова: — являет собой одного из множества провозвестников дьявола на земле. Видел ли ты когда-либо такого, юный вассал?

— Зейгфрейда? Именно его, святой отче?

— Я смотрю, твой так называемый юмор весьма напоминает любимое оружие твоего отца, — зарычал крестоносец. — Такое же тупое, только людей по головам бить. Нет, в вашем фамильном древе что-то определенно не так.

— А по мне, — сказал Нитц, — остроумие моего отца было отточено, как меч, носить который было прениже его чистоты.

— Я видел однажды дракона, вассал, — продолжал отец Шайцен. — Шкура цвета крови, крылья, затмевавшие солнце, адское пламя из пасти… И ему, точно самому дьяволу, было без разницы, кого поразить на поле битвы — язычника или крестоносца!

— Премерзостная картина, святой отче, — потихоньку ощупывая свиток, сказал Нитц. — Значит, ты хочешь, чтобы я передал это послание в храм, который достоин разделаться с подобной тварью?

— Таково было распоряжение, ниспосланное Советом трех нашего ордена, — изрек отец Шайцен. — Но, как я уже говорил, мне отнюдь не чуждо милосердие. А посему я передаю этот свиток тебе лично.

— Мне, святой отче?

— Именно так, вассал. Если окажется, что Зейгфрейд для тебя слишком силен, что ж, мы с ним разберемся. Однако теперь я считаю правильным предоставить тебе шанс заслужить Фраумвильт… почтив таким образом память твоего отца и сразив прислужника зла, справиться с которым у него не хватило сил.

Нитц трудно сглотнул. Он не особенно понимал, что за послание только что вручил ему отец Шайцен, и тем более — как ему следовало реагировать. Его и в вассалы-то произвели всего год назад, вместе с прочими молодыми, успевшими доказать, что годятся на нечто большее, нежели исполнение обязанностей оруженосца. Он и предполагал в дальнейшем заниматься тем, чем обычно занимались вассалы, — скакать по полям сражений, доставляя послания из одной церкви в другую. Борьбы с провозвестниками зла на этом пути не предполагалось.

Мысленно закатив глаза, он напомнил себе: «Впрочем, я и того не предвидел, что мне дадут в напарницы такую вот жуть, да еще и уродину».

Он непроизвольно покосился через плечо. Зрячий глаз Мадлен был ясен и ярок, ее улыбка, как всегда, страшновата. Шрам подергивался, заставляя всю щеку плясать. Вот ее рука скользнула под облачение, длинные пальцы подрагивали в сдерживаемом предвкушении.

— Сей свиток, — сказал отец Шайцен, вновь переключив на себя внимание Нитца, — содержит все, что нам известно о Зейгфрейде. Здесь написано, где он был последний раз замечен, куда в тот момент направлялся и каковы последние сведения о его кладе сокровищ.

Нитц услышал, как Мадлен за его спиной прямо-таки всхлипнула от волнения.

— Сокровищ, святой отче?

— А ты разве не знал, что, являясь живыми орудиями дьявола, драконы неутолимо алчут золота?

— Знал, но…

— Естественно, подразумевается, что после того, как ты сразишь чудовище, весь его клад переходит к святой церкви и будет использован для продолжения битвы против язычников.

— Конечно, святой отче. Куда же крестоносцам без золота.

— Крестоносцам никуда только без Бога, — прорычал отец Шайцен. — Однако жадные купцы и оружейники требуют золота за сталь, которой мы поражаем неверных! — Он сделал резкий вздох, справляясь со своими чувствами. — Так вот, чтобы справиться с Зейгфрейдом, тебе понадобится Господь — и добрая сталь. — С этими словами он посмотрел поверх головы Нитца на чудовищную секиру, которую тот таскал за спиной. — Полагаю, ты действительно умеешь с ней управляться?

— С ней?.. — Нитц как бы заново ощутил вес оружия за плечами. Ему приходилось определенным образом прогибать позвоночник и вообще следить за равновесием, чтобы эта штуковина его на пол не уложила. — Ну да, конечно, я непременно сумею пустить в ход… э-э-э…

— Вольфрайц, — прогудела сзади Мадлен.

— Пустить в ход Вольфрайц. Да-да, конечно. Спасибо, сестра, — прокашлялся Нитц. — Не сомневайся же, отче: я пущу ее в ход, да таким образом, что после ее размаха в гуще врагов останется чистое поле!

Отец Шайцен что-то проворчал в ответ, и Нитц заподозрил, что священник не вполне поверил ему. Может, это из-за того, что он никак не мог запомнить имя секиры? Или все дело было в том, что внешним своим обликом Нитц напоминал не могучего воина, а недоразвитую девчонку-молочницу?

— Это, конечно, не булава крестоносца, — проговорил между тем отец Шайцен, — ну да ведь и ты сам не крестоносец… пока еще. После того как ты исполнишь свой долг перед Господом Богом, многое может перемениться.