Гуляш из турула - [31]

О VIII квартале был снят мультипликационный фильм, который называется «Район». Фильм, в общем-то, довольно оригинальный и забавный, правда, бросаются в глаза мучительные усилия авторов создать произведение очень cool — в результате, как правило, выходит ни холодно, ни горячо. По всей видимости, это должен был быть «венгерский „South Park“», вот только юмор оказался тяжелым, как венгерская еда. В фильме рассказывается о группке детей, среди которых — помимо венгров — есть цыган, китаец и араб (а еще есть Усама бен Ладен, укрывающийся в погребе под баром). Интереснее и симптоматичнее всего финал истории: Джордж Буш принимает решение сбросить на VIII район атомную бомбу. (Когда ракета летит в направлении наших героев, видно, что она — а как же иначе! — носит название «Freedom».) Буш, конечно, совершает ошибку в свойственном ему стиле, и бомба падает не на Будапешт, а на Бухарест. Создатели «Района», скорее всего безотчетно, продемонстрировали великий венгерский комплекс, который и сами унаследовали от предков. Картина американо-канадской войны в «South Park» смешила до слез, поскольку была абсурдной. Тот фильм был свободной сюрреалистической, анархической шуткой. А «Район» построен на приправленном отчаянием венгерском юморе, в котором таится столь же отчаянная надежда на восстановление исторической справедливости. Бомбардировка Бухареста продиктована истинно извращенной потребностью: стыдно в ней признаться в открытую, но невозможно ей противостоять. Этой чудовищной мечте можно всласть предаваться только в одиночестве или в самом близком кругу. Давайте представим себе, как американцы бомбардируют Бухарест ракетами «Freedom», закарпатская часть Румынии заражена радиацией или залита водами Черного моря, Трансильвания спасена и возвращена в материнское лоно. Потрясенные случившимся, словаки немедленно отказываются от суверенности и безоговорочно поддаются Будапешту, благодаря чему, наконец, так и не вышедшее из венгерского официального обихода название Словакии «Верхняя Венгрия» вновь становится обоснованным.

Вот только с «Южными землями», то есть с Воеводиной, скорее всего, снова были бы проблемы. Эх, вот если бы Буш ошибся два раза подряд и после бомбардировки Бухареста сбросил еще одну «Freedom» на Белград! В конце концов, в сербской столице до сих пор можно увидеть следы бомбардировок 1999 года, намеренно там сохраненные в память о натовской агрессии. Да, если бы не стало Белграда, Бухареста и Братиславы, жизнь в Будапеште сделалась бы намного приятнее.

Воеводина является естественным продолжением низменности Альфёльд[73]. Проехав венгерско-сербскую границу, мы не пересекаем границ ландшафта. Выезжаем с плоской равнины и попадаем на такую же плоскость. Сидя в ресторане на берегу Дуная в сербском городке Нови-Сад (по-венгерски Уйвидек), где гонведы в 1942 году устроили погром евреев и сербов (что описали Данило Киш и Тибор Череш[74]), я узнаю от моих сербских собеседников, что венгры планируют захват Воеводины. Это должно произойти со дня на день. Никто, правда, не замечал, чтобы венгерские войска стягивались к границе, никто не слышал, как трещат гусеницы мадьярских танков (это был бы тихий треск — у венгров сегодня только пятнадцать танков), но сербы за рыбным супом в ресторане над Дунаем, сербы, лишенные Черногории и Косова, легко допускают мысль о притязаниях на Нови-Сад.

Когда я приезжаю в Будапешт, то рассказываю друзьям об этом ужине — рассказываю вроде как анекдот, но вскоре начинаю понимать сербскую тревогу, хотя бы и гротескно преувеличенную. Слышу про статьи в венгерской прессе крайне правого толка, авторы которых сожалели, что во время Балканских войн Венгрия не воспользовалась случаем, чтобы вернуть себе хотя бы часть давних земель. Вместо того чтобы объединиться с хорватами и совместно ударить по Сербии, а потом возвратить себе Вайдашаг[75], венгерское правительство сидело сложа руки.

Сербы и венгры даже не догадываются, насколько они близки: Балканская война девяностых и распад Югославии были для сербов тем же, чем Трианон для венгров. Серб и венгр — два брата с парадоксальным родством: оба сетуют об утрате своей локальной великодержавности.

На месте прежней ямы, выкопанной под строительство здания Национального театра на площади Елизаветы, сегодня находится музыкальный клуб «Дыра»[76], куда на концерты депрессивных групп приходят сильно постаревшие альтернативщики. Музыка, которую играют в клубе «Гёдор», годится для музея, можно почувствовать себя как двадцать пять лет назад на любительском концерте, атмосфера не меняется. Культ самоубийства не зависит от музыкальных тенденций. Атмосфера не поддается влиянию моды, а безостановочно бегущее время не влияет ни на артистов, ни на публику.

Время от времени, однако, в «Гёдоре» играют прогрессивные коллективы. На концерте «Anima Sound System» толпа весело скачет под песни группы, замечательно подражающей «Asian Dub Foundation», и под музыку Жужи Варги, которая исполняет что-то вроде диско-панка. После их выступлений одинаково одетые лицеисты танцуют под песенки Майкла Джексона, которые им ставит диджей, знающий, что нужно бунтующей молодежи в пятничную ночь.