Гуляка и волшебник. Танские новеллы (VII-IX вв.) - [16]

— Будет представлена победоносная битва владыки Цяньтана.

Танцоры с такой ловкостью и искусством размахивали флажками и оружием, движения их были настолько стремительны, а вид столь ужасающе грозен, что у гостей, наблюдавших за ними, от ужаса волосы встали дыбом. Затем по левую руку от гостей тысяча девушек в разноцветных шелках, расшитых жемчугами и изумрудами, исполнила новый танец под аккомпанемент гонгов и цимбал, струнных и деревянных инструментов. Одна из них, выступив вперед, объявила:

— Будет представлено возвращенье молодой нашей госпожи в отчий дом.

Звуки сладкой музыки проникали в душу, в них слышались то призыв, то печаль. Гости сами не заметили, как на глаза у них навернулись слезы. Когда танцы окончились, повелитель, очень довольный, одарил танцоров шелками.

Гости сдвинулись потеснее и вновь принялись пировать. Каждый пил, сколько душа просит. Когда все захмелели, повелитель Дунтина, отбивая ногой меру, запел:

Нет берегов

У великого неба.

Нет границ

У великой земли.

Сколько людей —

Столько стремлений.

Чужое сердце

Как разгадать?

Лисица и Мышь —

Божества святые —

Хранили жертвенник

В храме Бо.[60]

Один лишь удар

Прогремел громовый…

Кто из них мог бы

Его снести?

Наша дочь в родные края

Воротилась снова.

Человек с благородной душой

К ней пришел на помощь.

Благодарны будем ему

До скончания века.

Едва он кончил, как, отвесив двойной поклон, запел повелитель Цяньтана:

Только одно всемогущее Небо

Прочно скрепляет брачный союз.

Следуя тайным предначертаньям,

Дарует жизнь, посылает смерть.

Видно, судьба ей не сулила

Быть ему до гроба женой.

Верно, быть ей добрым супругом

Небо не сулило ему.

Наша родная кровинка гибла

На берегу далекой реки.

Черные пряди выбелил иней,

Ветер шелка одежды трепал.

Но привез от нее письмо

Муж высокой и светлой души.

Беззаконно гонимая дочь

Вновь вернулась в родительский дом.

Будем имя твое, наш гость,

Почитать мы и славить всегда.

Окончив, он протянул Лю чашу с вином. Владыка Дунтина последовал его примеру. Лю вначале смутился, потом принял обе чаши, разом осушил их одну за другой и, возвратив государю, запел:

Облака плывут по лазурному небу,

Река Цзин течет на восток.

Красавица ранена обидой.

Плачет дождь. Тоскуют цветы.

Издалека я письмо доставил,

Чтоб рассеять вашу печаль.

И вот, словно снег, растаяло горе,

Вернулось счастье в ваш дом.

Вы так добры,

Что, право, я смущен…

Мой опустевший дом

Зовет меня.

Прощаюсь с вами,

Но душа скорбит.

Едва он кончил, провозгласили всеобщую здравицу. Затем владыка Дунтина подарил ему шкатулку из лазоревой яшмы, в которой лежал бивень носорога, раздвигающий волны. А повелитель Цяньтана подарил янтарный поднос. На нем лежал драгоценный камень, сиявший столь ярко, что темную ночь обращал в ясный день. Лю поблагодарил и принял подарки. Затем все, кто только находился во дворце, стали подносить Лю разноцветные шелка, жемчуг и нефрит. Гора подарков росла все выше. И наконец совершенно скрыла Лю. Он неустанно расточал улыбки и слова благодарности. Но вот, утомившись вином и весельем, Лю стал прощаться и вернулся в чертог Недвижного Блеска.

Через день в его честь был дан пир в павильоне Прозрачного Блеска. Повелитель Цяньтана с лицом, покрасневшим от выпитого вина, привстав, обратился к Лю с такими словами:

— Как известно, гранит можно разбить, но нельзя обратить в глину, а мужа чести и долга можно убить, но не опозорить. У меня есть к вам предложение. Если вы согласитесь, мы станем друзьями, а нет, удел наш — вражда не на жизнь, а на смерть! Подумайте, что вам больше по душе?

— Я слушаю вас, — сдержанно ответил Лю.

— Бывшая жена повелителя Цзина — любимая дочь государя. Ее высоко уважают в семье за прекрасный нрав и доброе сердце. К несчастью, попался ей негодяй, но теперь с ним покончено. Мы желали бы отдать ее в жены вам, наш высокочтимый гость, чтобы навсегда с вами породниться. Тогда наша любимица, что столь многим обязана вам, станет вашей, а мы будем знать, что она в хороших руках. Разве подобает благородному мужу останавливаться на полпути?!

При этих словах Лю сначала слегка помрачнел, но затем рассмеялся и сказал:

— Не думал я, право, что владыке Цяньтана могут прийти в голову столь недостойные его мысли. Еще раньше, чем познакомился с вами, услышал я рассказ о том, как вы бурей пронеслись над землей, затопили девять краев,[61] разрушили пять священных гор, чтобы излить свой яростный гнев. Вскоре я своими глазами увидел, как вы, позабыв о тяжелой цепи, приковавшей вас к нефритовому столбу, устремились на помощь попавшей в беду племяннице. Еще тогда я подумал, что вряд ли найдется кто-нибудь смелее и решительней вас. Чтобы покарать виновного, вы не убоитесь гибели, не пожалеете жизни во имя тех, кто вам дорог. Вот подлинное величие воина! Но как можете вы теперь, под звуки свирелей и флейт, в тесном дружеском кругу, так унизить своего гостя, как можете вы угрозами навязывать ему свою волю! Это для меня неожиданно! Повстречай я вас среди бушующих волн или угрюмых гор, в сверкающей чешуе, с разметавшейся гривой, в вихре туч и дождя, угрожай вы мне смертью, я почел бы вас диким зверем и не ждал бы от вас ничего лучшего. Но вот вы предо мною, одетый в одежду, приличествующую вашему сану, сидите и рассуждаете об этикете и долге, выказывая глубокое знание основ человеческих отношений