Гульчатай, закрой личико! - [44]
– Дорога не окаменеет, она неживая, – ответила девушка и впервые за день улыбнулась.
– Ты кто? – спросила Мексика, доверчиво взяв пленницу за руку. И тут же спросила: – А можно змеек погладить?
– Медуза Горгона я, – ответила Медуза и присела. – Погладь, они хорошие, не укусят.
– А я – Мексика, – сказала девочка, поглаживая новую знакомую по голове. Змейки обвивались вокруг маленьких ладошек и щекотали пальчики язычками. Девочка рассмеялась. – Принцесса Мексика Полухайкина, – добавила она и пояснила: – Это потому, что мой папа – король.
– А мой папа – морской царь, правда, я его ни разу не видела, – ответила Медуза новой знакомой и встала.
Они вышли из темницы и медленно пошли по темному, сырому коридору.
– Почему? – прошептала Мексика. Они как раз подошли к выходу из подвала, и девочка опасалась, что их могут заметить стражники.
– Он старенький. Ни с кем не общается, – ответила Медуза.
– Тихо! Кажется, кто-то идет.
Они притихли и затаились. Как только солдаты свернули в другой коридор, Мексика быстро провела Медузу Горгону в ту комнату, которую обычно занимала сама, когда ночевала в Крепости.
Это помещение очень отличалось от остальных. Гуча немного поработал волшебным жезлом, и у его любимицы получилась самая красивая спальня в Крепости. Не такая шикарная, как его, но очень уютная и заваленная игрушками. Мексика устраивала в ней беспорядок, пользуясь тем, что строгая мама не видит. Не то пришлось бы ставить каждую вещь на свое место. Марта приучала девочку к порядку, да и устои в Рубельштадте были такие, что утро малышка начинала с уборки.
– Это детская, – сказала она, отбрасывая ногой большой мяч. – Ты есть будешь? У меня с обеда кусок пирога остался.
– Нет, спасибо, у меня аппетит пропал, – вздохнула Медуза и вдруг снова заплакала.
– У тебя случилось большое горе, – посочувствовала Мексика, надкусывая пирог.
– Я влюбилась, – ответила Медуза.
– А что тогда плачешь? Когда влюбляешься, то радоваться надо, а не плакать. – У девочки обо всем было четкое и ясное представление, и многое из того, что делали и говорили взрослые, казалось ей неправильным. Она часто не понимала, из-за чего люди бывают несчастны, сердятся, ссорятся, ведь в жизни все на самом деле очень просто.
– Он меня поцеловал, – снова вздохнула Медуза, утирая слезы.
– Ой, и счастливая же ты, подружка! – Девочка кинулась ей на шею, и громко чмокнула в щеку.
С Медузой такое случилось впервые. Она прижала малышку к груди и плакала, не в силах остановиться. А девочка щебетала:
– Вот если бы меня Аполлоша поцеловал, я бы, наверное, стала птицей от счастья.
– Дело в том, малышка, – освобожденная пленница наконец-то успокоилась, – что я перед этим долго спала. А когда прекрасный юноша поцеловал меня, я ожила.
– Я тоже, как представлю, что Аполлоша когда-нибудь меня поцелует, – оживаю, – сказала девочка и вздохнула, подпирая рукой щечку. – Только Аполлоше сейчас целоваться нельзя, потому что его чесночной настойкой лечат, чтобы вампиром не стал. А как можно целоваться, если от тебя чесноком пахнет?
– И когда вылечат? – Медуза присела рядом с девочкой на цветистый ковер и погладила ее густые черные волосы.
– Полностью – через неделю, но гулять уже завтра разрешили, – ответила Мексика, обнимая большого плюшевого медведя.
– Ну это не так долго.
– Так я же сказала, что его чесноком лечат. Пока запах выветрится, я постарею. Ох, так и умру нецелованной! Ладно, я сейчас принесу ведьмину метлу – сядешь на нее и полетишь к своему прекрасному юноше дальше целоваться.
– Он никогда больше не поцелует меня, он окаменел. – И Медуза опять разрыдалась.
– Ну так расколдуй его, – потребовала Мексика.
– Я не умею.
– Пойдем к бабе Гризли, она все умеет, – сказала девочка и, потянув новую подругу за руку, открыла дверь.
Комната ведьмы находилась дальше по коридору. Девочка толкнула дверь и вошла в узкую келью, такую же, как и все остальные в замке. В ней имелась узкая кровать, уродливый столик у маленького, больше похожего на бойницу окошка, на столе кувшин с водой и миска для умывания. И все. Хотя нет, не все – на кровати лежала Гризелла и на все лады проклинала неудобное ложе.
– Бабушка Гризли, – тихонько позвала девочка.
– Кровать узкая, тюфяк камнями набит, кости у меня старые, а тут еще ты. Что надо, озорница?
– Баба Гризли, тут Медуза плачет. Она в прекрасного юношу влюбилась, а он каменный.
– А я здесь при чем? – проворчала ведьма, проклиная себя за то, что решила остаться ночевать в этой «казарме». – Пусть в нормальных мужиков влюбляется.
– При том, что ты его расколдуешь, и Медуза будет с ним целоваться.
– Вот прямо сейчас, среди ночи, и расколдую, – проворчала ведьма, поворачиваясь на другой бок.
Кровать надрывно заскрипела, металлическая сетка прогнулась до пола и вдруг резко приняла нормальное положение, от чего старуху пару раз подкинуло в воздух.
– Баба Гризли, она заплатит. – Девочка хорошо знала, чем можно заинтересовать сварливую старуху.
– Чем? – спросила ведьма, поднимаясь с кровати.
– У меня ничего нет, – прошептала девушка, вытирая слезы.
– Если ничего нет, то и колдовства тоже нет. – Гризелла снова легла и натянула на голову одеяло. Потом, подумав, откинула его и попросила: – Ну-ка, скажи еще раз.
Еще в далеком XVIII веке русские переселенцы и казаки прозвали этот странный лес в верховьях Оби «гиблым местом». Все, кто пытался обжить его, погибали от тяжелых недугов… Но в XX веке ученые заинтересовались феноменом, и вскоре рядом с древним урочищем возник поселок Лесной, в котором расположилась одна из секретных лабораторий Биорадиохимического института Академии наук СССР. Однако не только изучением редкого явления – накоплением растениями изотопов тяжелых трансурановых элементов – занимались в Лесном!..
Задача не из простых — руководить, тем более если подчиненные — ангелы и черти и занимаются они тем, что пишут сценарии судеб для обитателей так называемого Иномирья. Недосмотрел как-то Большой Босс за слишком уж рассеянным ангелом Бенедиктом, и тот перепутал-таки сценарии! И вот из королевского дворца пропадает младенец-наследник, пропадает малютка-сын и у цыганского барона, а между тем на Земле в детском доме подрастает сирота без роду и племени…Бенедикт с чертом Чингачгуком (они коллеги) отправляются исправлять ситуацию.
В Королевстве Объединенных Шабашей и так беда за бедой, а тут новая напасть: эпидемия осиновой болезни! В столь сложное время вампир Кирпачек фон Гнорь работает в больнице. Рискуя попасть под копыта, он помогает вырезать аппендикс кентавру; лечит от чесночной зависимости троллей и оборотней; обрезает крылья юному демону, в час пик угодившему под многоместную метлу. Поневоле он начинает воспринимать все с юмором — даже эльфийского парня, предложившего ему руку и сердце. На фоне бесконечных стрессов и переутомления вампиру начинает мерещиться мифическое существо — человек.
У Лукоморья дуб зеленый стоит по-прежнему. Правда, кот ученый куда-то отлучился (и цепь златую уволок, паршивец), вместо русалки на ветвях устроился Сварог, и в облаках рассекает не колдун, а Змей Горыныч, который предпочитает не богатырей в лапах таскать – а коров, хотя и на треть вегетарианец. А еще мечтает Горыныч сродственников отыскать, чтоб род, значит, не прервался. Вот и приходится бедолаге туда-сюда по землям заморским мотаться, и из-за этих командировок пропустил он много интересного: и как царь Вавила трех дочек своих замуж выдавал, и как козни Усоньши Виевны, принцессы Пекельного царства, люд лукоморский преодолел, и как сватался Водяной к невестам иноземным, и как Кощей из пепла восстал аки птица Феникс… Ну что пропустил-то – не беда, а вот кто порядок в царстве-государстве восстанавливать будет?
У Питера Оуэна хватало и так проблем в жизни. А тут ещё со временем какая-то чертовщина началась... Не переиздававшийся с середины 50-х годов этот рассказ забыт совсем несправедливо - по стилистике и подбору чудаковатых персонажей он очень напоминает известный рассказ этого-же автора "Механическое эго".
История о том, как Джессика и Патрик искали на чердаке декорации для Хеллоуина, а нашли кое-что совсем другое.
Hу вот. Перед вами один маленький странный рассказик. Очень маленький и очень странный. Называться бы ему как-нибудь иначе, скажем «О взаимовыручке». Да вот, не сложилось.
«Что касается рассказе Игоря Росоховатского «Рассеянность Алика Семина», то мы встречаем в нем материализовавшихся героев любимых книг, которые чувствуют себя как дома на искусственном спутнике Марса, в окружении чудес техники. Тем самым писатель хочет сказать, что лучшие книги проходят через века, обретая бессмертие». (Из предисловия Евг. Брандиса к сборнику произведений ленинградских фантастов «Незримый мост»).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.