Гула Камакри. Легенда о проклятом таборе - [13]

Мулло поволок Анну в расщелину горы. Расщелина оказалась невероятно глубокой и извилистой, точно в горе был проложен какой-то причудливый, грубо вытесанный лабиринт. Проходы были такими тесными, что приходилось протискиваться. Анна порвала платье, протёрла новую куртку. Ноги и руки были в ссадинах, но хуже всего – расцарапанное лицо и выдранные волосы, что вечно цеплялись за неразличимые в темноте камни. Анна чувствовала себя так, точно её натирали на каменной тёрке, как морковь для супа. Ссадины на лице щипало от слёз: даже если удастся каким-то образом избавиться от мертвеца, обратный путь найти будет невозможно.

Казалось, лабиринт ветвится, как ходы жука-древоточца под корой старого дерева, и ему не будет конца. Но кто вытачивал ходы внутри горы? Кому это понадобилось? Кто здесь?

Проход стал расширяться, и Анна с мулло очутились в пещере.

Здесь был странный свет, тёмно-зелёный, изумрудный, но Анна была рада любому. С потолка сочилась вода, стекала по корявым полупрозрачным колоннам-сталагнатам. Сталагнатов было так много, что просторная пещера казалась тесной. Между сталагнатами молча стояли мулло и мулли. Их вполне можно было принять за обычных людей. Вот только кожа их была как мягкое бледное тело кальмара; при зелёном освещении казалось, что она гниёт. Анна помнила, что от живых мулло должен отличать и какой-то изъян. Она присмотрелась и заметила, что у одного мулло не хватает уха; у другого – пальца на левой руке.

Возле одной из колоннад стоял огромный котёл: казалось, в нём можно сварить целиком слона. Под котлом горело зелёное холодное пламя, от которого и шёл свет.

Анна вспомнила, как однажды мне на Новый год подарили набор для химических опытов.

Одно время я увлекался этой темой, и наборы мне дарили на все праздники года два подряд. Так вот, в коробке, подаренной на Новый год, были материалы для опытов с огнём. Разные вещества, которыми можно окрасить пламя. Для зелёного цвета нужна была медная проволока и кислота. Получится дихлорид меди, или CuCl₂.

Химию мы пока не проходим, но вот эти загадочные латинские буквы и крошечные цифры меня всегда завораживали. Не знаю, правда, был ли у мертвецов дихлорид меди и зачем они его бросали в пламя.

Анна рассказывала, что от огня не было тепла, но котёл кипел, бурлил. Оттуда вылезали мулло. Анна знала, что раз в год они варят в котле с росой самих себя, иначе их тела потеряют упругость и превратятся в ветошь, в старую тряпку. Она хотела спросить, что этим мертвецам от неё нужно, но не рискнула.

Анна вообще предпочитает лишний раз не говорить, а наблюдать.

– Почему ты ничего не спрашиваешь? – спросил мулло, который притащил Анну.

Она молча пожала плечами.

– Я Стантич, – начал он. – Когда-то я хотел достать золотое яйцо Гулы Камакри, но мне не повезло. Меня ужалила змея, и я вскоре умер. Меня долго боялись хоронить, а потом я стал мулло. И ты родилась мёртвой и должна была превратиться в мулли.

– Почему?

– Потому что мы забираем мертворождённых. А ты ещё и последняя наследница золота Гулы. Но ты вдруг задышала и ожила… Тебя спасла королева Ана. Ты даже не знаешь, что на тебе её невидимая рубашка.

Анне стало жутко, она подумала о кальмарах, которых терпеть не могла, и её чуть не стошнило. Мертвецы напоминали резиновых кальмаров в салате или в пицце, которых невозможно прожевать. Не было никакого желания расспрашивать. И вообще, лучше молчать и делать вид, что она – это не она. Всё равно ничего не сделаешь, ещё и разозлишь мёртвых.

Говорить сил не было. Анна просто ждала, что будет дальше. Она не верила, что может умереть в этом мире. Она живая, а здесь все ненастоящие – не живые и не мёртвые. В междумирье никто не умирает. Значит, решила Анна, это одна из версий кошмарного сна, который нужно пережить, перетерпеть, переждать.

Главное, чтобы не пытали. Боль в междумирье существует совершенно точно.

– Хочешь знать, что мне нужно? – не дожидаясь ответа, Стантич продолжил: – Мне нужно золото Гулы, которое ты ещё не успела вернуть нивашам. Оно не сделает меня живым, но может превратить в такого же человека междумирья, как люди из табора Гулы.

– У меня сейчас нет золота, – сказала Анна. – Я уже отдала его нивашам.

– Врёшь. Оно ещё осталось в мире живых. Недавно я вышел к реке. Было так тихо, что я слышал, о чём говорили под водой ниваши. Ты должна отдать мне то, что осталось. Я достаточно страдал с этими мертвецами. Я хочу вернуться к своим. Они должны меня простить. Да, золото я искал не для табора, а для себя. Я хотел богатства, хотел уехать в город и до конца жизни не трудиться и жить в своё удовольствие. Но этого хотел едва ли не каждый цыган, даже если делал вид, что его не интересует золото Гулы. Я оказался самым расторопным. Не жди, что я буду оправдываться. Мне нужно прощение табора. Я хочу стать человеком. Я был мертвецом много столетий. Этого наказания, по-твоему, мало?

Анна промолчала.

– Спрашивай. Почему ты не спрашиваешь? В следующий раз, когда ты окажешься здесь, я найду тебя. И ты отдашь золото. Можешь не всё, мне будет достаточно небольшого куска цепочки или одной монеты с мониста. Я знаю и это – золотое яйцо переплавили в монисто и серьги. Серьги ты уже по глупости продала, ряд мониста тоже. А теперь ты отправишься туда, откуда пришла. Видишь котёл? Залезай. Сбоку есть лестница.