Гугеноты - [73]

— Да вы с ума спятили, сударь! Я велю вас взять под стражу и засадить в Бастилию!

— Только посмейте, принц, и вы увидите, кто настоящий хозяин в Лувре.

— Охрана! Ко мне! Взять этого человека! — громко крикнул Конде, показав рукой на маршала.

На его зов тотчас откликнулись с полдюжины швейцарцев, которые, приблизившись к принцу, вытянулись по струнке и взяли на караул, слаженно громыхнув древками алебард о каменные плиты пола галереи.

— Гвардейцы, ко мне! — не замедлил отреагировать маршал.

В тот же миг двадцать вооруженных до зубов гвардейцев во главе с Лесдигьером, доселе нетерпеливо ожидающим приказа герцога, окружили и швейцарцев, и самих спорщиков.

Угрюмо взглянув на воинственно настроенные лица солдат, принц несколько поостыл. Однако былая надменность взяла верх.

— Извольте объяснить, сир, — высокомерно обратился он к Монморанси, — что сей демарш означает? — И добавил с глумливой ухмылкой: — Уж не собираетесь ли вы арестовать меня?

— Признаться, это доставило бы мне ни с чем не сравнимое удовольствие, однако считаю сей шаг преждевременным. В настоящий момент я всего лишь требую оставить баронессу де Савуази в покое. А заодно прекратить преследование и других придворных дам, не желающих отвечать вам взаимностью. Как принц крови и подданный французского короля, вы, ваше высочество, обязаны дать мне в том слово.

— Я?! Вам?.. Обязан?! — от захлестнувшего негодования принцу явно не хватало воздуха. — Да как вы смеете?! Зарубите себе на носу… кузен, — на последнем слове он презрительно поморщился, — что принц Конде никогда не дает обещаний, которые впоследствии пришлось бы нарушить.

— Другими словами, вы отказываетесь подчиниться моему требованию?

— Я подчиняюсь только Его Величеству!

— Однако Его Величество, как вам известно, согласует все свои действия с Ее Величеством, а королева-мать, в свою очередь, — с Королевским советом и первым министром…

— И что, Королевский совет принял решение разлучить меня с мадам де Савуази? — от души расхохотался Конде, бесцеремонно оборвав маршала на полуслове.

— Сир, вы вынуждаете меня повториться: баронесса принадлежит другому.

— Уж не вам ли? — продолжал ерничать тот.

— Не мне, ваше высочество. Если бы было иначе, я давно уже наказал бы вас за дерзость. Однако сердце мадам де Савуази принадлежит офицеру моей гвардии, и я намерен не позволить вам уронить ее честь в его глазах.

— Довольно, герцог, вы меня утомили, — пренебрежительным взмахом перчатки остановил Конде собеседника. — Мало того, что ваша выходка с гвардейцами переходит всякие границы дозволенного, так вы еще, кажется, возомнили, будто я готов уступить вашим нелепым требованиям. Запомните раз и навсегда, сир: вы не дождетесь от меня никаких обещаний! И уж тем более отчетов о моих похождениях и предметах воздыхания, ха-ха!..

— Что ж, будем считать, что вы все-таки вынудили меня… Ваше высочество! — предельно повысил голос маршал. — Я прилюдно объявляю вас беспринципным и отъявленным негодяем! Вы — позор Лувра!

Многочисленные свидетели словесного поединка двух высокопоставленных особ затаили дыхание.

Конде побагровел, выпучив налитые кровью глаза:

— Вы… вы только что публично оскорбили принца крови!

— Увы, сир, но, как выяснилось, среди принцев встречаются порой такие негодяи, каких не сыщешь и в толпе простолюдинов, — бесстрастно отозвался Монморанси.

— Вы подписали себе приговор, Монморанси! — злобно прошипел Конде и хищно оскалился: — Смертельного поединка вам теперь не избежать!

— Жаль, сир, что вы только сейчас это поняли, — сухо констатировал герцог.

— Я ненавижу вас, — процедил сквозь зубы Конде. — И с превеликим наслаждением вонжу клинок в ваше сердце!

— В таком случае я тоже поделюсь с вами заветным желанием, сир. Я намереваюсь обезобразить ваше лицо так, чтобы при виде его от вас разбегались даже самые никчемные девки Парижа.

— Довольно, милостивый государь! Место и время встречи!

— В Булонском лесу, завтра, на рассвете.

— Принимаю ваши условия с небольшой оговоркой. Я должен уладить кое-какие дела, ведь исход поединка неизвестен. Одним словом, мне понадобится два дня, не считая сегодняшнего. Значит, наша встреча состоится в пятницу утром, в Булонском лесу, сразу же за поворотом дороги.

— Я знаю это место, там есть отличная поляна.

— Еще два слова. Не желаете ли удвоить нашу пару или, может быть, утроить?[58]

— Мы не простые дворяне, герцог, а потому это вряд ли будет уместно. Но, впрочем, как вам будет угодно. У меня есть хороший боец для поединка, его зовут Матиньон; он же будет моим секундантом.

— Отлично, ваше высочество. У меня тоже есть хороший боец, и зовут его Лесдигьер. Смею надеяться, они доставят друг другу удовольствие. Будут ли с вами еще секунданты?

— Да, двое.

— Хорошо, я тоже возьму двоих.

И, поскольку Монморанси не трогался с места, Конде неторопливо направился в свои апартаменты, кивком головы простившись с баронессой и оставив ее в объятиях счастливого Лесдигьера.

Дома Лесдигьер спросил маршала, что заставило его прилюдно обвинять Конде? Чего проще было бы, во избежание поединка, поговорить с принцем наедине. Уяснив суть дела, Конде, можно быть уверенным, оставил бы баронессу.