Гугеноты - [52]

— Мне известно, что они никому не подчиняются, и Орлеан после Руана и Дрё является источником мятежа и неповиновения королевской власти.

— Вот именно, герцог, вот именно. А известно ли вам, какого рода беседу имела со мной по этому поводу вдовствующая королева? Она была бы рада найти человека, сумевшего подавить этот очаг мятежа, и человек этот, надо думать, снискал бы ее похвалу и заслужил благоволение и искреннее доверие.

Гиз сразу приободрился и теперь уже не сводил глаз с коннетабля.

— Вы предлагаете мне возглавить войско и отправиться в Орлеан? Но ведь именно за этим я и пришел к вам.

Коннетабль кивнул, давая понять, что не забыл ни единого слова из их предыдущей беседы.

— Этим вы убьете сразу трех зайцев: угодите королеве, избавитесь от ножа убийцы и получите возможность стяжать себе славу на поприще борьбы с ересью. Уверен, это не пройдет мимо папы, и он явит вам свое благоволение, что послужит к установлению добрых отношений между Гизами и Медичи и явится важным шагом на пути к процветанию Франции.

Все складывалось как нельзя лучше, и герцог не стал долго раздумывать.

— Где я возьму войско? — спросил он. — Моих солдат будет явно недостаточно.

— Оно уже ожидает вас под стенами Орлеана, им командуют Невер, маршалы Бурдильон и Вьевилль. Прево даст вам еще несколько тысяч солдат из народного ополчения, вкупе с моими людьми, набранными из швейцарцев и немецких ландскнехтов, это составит армию численностью в пять-шесть тысяч солдат вместе с конницей и артиллерией.

— Превосходно. Я могу добавить к ним своих Лотарингских ветеранов, к которым пошлю отряд.

— Не стоит, это займет слишком много времени, а между тем вам надо торопиться. Через неделю вам надлежит выехать из Парижа. Ваше войско будет ожидать вас близ Этампа. Сбор армии и ваш отъезд должны пройти незамеченными, дабы это не насторожило Польтро и не всполошило гугенотов, которые немедленно начнут стягивать силы к Орлеану. Где вы будете все это время?

— У себя во дворце.

— Я сам нанесу вам визит и укажу точное время отбытия.

— Надо полагать, — произнес герцог, — вы не преминете известить правительство о моем стремлении услужить ему и о желании вернуть дружбу августейших монархов? К тому же я должен получить такой приказ из уст самой королевы.

— Вы и получите его. Я завтра же отправлюсь в Лувр и извещу Ее Величество о нашем с вами соглашении.

Гиз поднялся с места.

— Таким образом, коннетабль, визит мой к вам не прошел для меня безуспешно и послужит, я думаю, в дальнейшем залогом установления мирных отношений между домами Гизов и Монморанси, особенно если будут забыты при этом старые обиды.

— Безусловно, герцог, — проговорил Монморанси, тоже вставая.

— Я знал, что двое умных и великих мужей и полководцев всегда сумеют договориться между собой о действиях, сулящих мир и спокойствие в их семействах.

— И во всем королевстве, герцог, — с улыбкой добавил коннетабль.

— И во всем королевстве, — кивнул Гиз, слегка поклонился и вышел.

Оставшись один, Анн де Монморанси задумался. Что, если бы он ответил отказом? Поехал бы тогда Гиз в Орлеан? Разумеется, нет. По опыту прошлых лет коннетабль знал, что в случае победы он припишет всю заслугу себе, а Гиз снова окажется в тени, тем паче, что он в опале. В случае же поражения вся вина падет на голову де Гиза, и снова коннетабль останется в выигрыше.

Таким образом, понимая, как важно для него отправить Гиза в Орлеан, старый полководец Франциска I твердо уяснил, что ничего не может быть лучше, чем опыт прошлых лет.

Глава 2 Достойное признание бывших заслуг великого полководца

На следующий день коннетабль, как и обещал Гизу, отправился в Лувр. Он вошел в покои королевы-матери без доклада: это было льготой, недавно дарованной ему Екатериной как первому министру королевства.

Вдовствующая королева, окруженная фрейлинами, сидела в глубоком бархатном кресле и благоговейно внимала одной из них, явно итальянке по происхождению. Та вдохновенно исполняла на родном языке песню о любви, подыгрывая себе на лютне. Однако стоило Монморанси войти, как инструмент тотчас умолк, девушки устремили на вошедшего любопытные взгляды, а Екатерина не без тревоги в голосе осведомилась:

— Что-нибудь случилось?

— Да, Ваше Величество, — ответил, кланяясь, коннетабль.

— Господи, дождусь ли я когда-нибудь покоя? — тяжко вздохнула королева и повелительным жестом дала знак фрейлинам удалиться.

Дамы, шурша кринолинами, послушной вереницей засеменили прочь.

Екатерина взглядом пригласила коннетабля присесть на банкетку напротив и поднесла ладонь ко рту, дабы подавить зевок.

— Думаю, вы пришли с чем-то важным и касающимся политики, — меланхолично произнесла она. — С тем, чего в силу возраста королю пока не понять. Тем не менее я рада, что не забываете меня и приходите, когда нужно, посоветоваться, а не плетете интриг за спиной. Впрочем, если бы вы предварительно заглянули к Карлу, наверняка он сейчас пришел бы вместе с вами либо послал за мной.

— Вы, как всегда, проницательны, Ваше Величество, — польстил Анн де Монморанси. — А поскольку проблема, которая привела меня к вам, имеет государственную важность, желательно, чтобы при нашей беседе присутствовал и король.