Гудериан - [53]
«Вы будете ползти в десяти милях от фланга линии Мажино, осуществляя свой прорыв, и надеяться, что французы будут безучастно наблюдать за вами! Вы собираетесь запрудить массой танков узкие дороги Арденн так, будто угрозы с воздуха не существует вообще. А затем надеетесь дойти до побережья, имея открытый южный фланг на протяжении в 200 миль против основной массы французской армии!»
Здесь Бок ошибался, ибо информация о намерениях союзников, собранная за зиму, позволяла сделать вывод, что основная масса союзных армий в случае вторжения немцев в Голландию и Бельгию выступит на территорию Бельгии и, таким образом, создаст вакуум, который заполнит танковая группа Клейста. И все же однажды Гудериан назвал наступление через Амьен на Абвиль рейдом. Возможно, это слово он употребил чисто случайно; однако не исключено, что в данном случае имела место неуверенность в конечном исходе, и Гудериан был готов, если потребуется, отступить. Здесь проявилась гибкость мышления полководца, уделявшего внимание действиям танковых войск не только в наступлении, но и в отступлении, в чем верховное главнокомандование германской армии будет иметь возможность убедиться в будущем.
Штаб Гудериана готовился сниматься с места, а Гудерианом овладело состояние задумчивости, но никак не бравады или самоуверенности, о чем свидетельствует письмо к Гретель:
«Твоя догадка оказалась верной. Теперь я прощаюсь с тобой. Нам предстоят напряженные дни, и я не знаю, когда у меня появится шанс написать тебе снова. Мне бы хотелось лично сказать тебе «прощай». Сейчас это приходится делать при помощи безжизненного листка бумаги, и вся моя нежность остается невысказанной и невыраженной. В моей памяти еще свежо прекрасное последнее прощание, и даже недолгое повторение было бы для меня благословением, однако этому не суждено случиться. Благоухающая весной сельская местность кипит деятельностью, гармонирующей с всеобщим цветением, и поэтому, несмотря на всю уверенность, сердце наполняется нежной грустью. Теперь ты будешь своими мыслями стремиться к нашим мальчикам, и я желаю и надеюсь вместе с тобой, что после победоносной кампании ты сможешь прижать их к своей груди целыми и невредимыми. А теперь мы должны думать, как лучше выполнить поставленную задачу. Все прочее должно отойти на задний план… Я покидаю свое жилье, где разместился с комфортом, и сегодня вечером двинусь вперед… Любые неудобства не в счет, если на горизонте появится призрак большого успеха».
Растянувшись в колонну длиной миль в сто, 15-й, 41-й и 19-й корпуса вышли из своих лесных укрытий и пересекли границу, сметая заставы противника, оказавшего слабое, спонтанное сопротивление. В некоторых местах обороняющиеся были застигнуты в буквальном смысле спящими. Диверсанты в гражданской одежде заблаговременно проникли в эту зону под видом туристов и смогли разминировать многие мосты и проходы, обеспечив продвижение по ним немецкой военной техники. В состав передовых штурмовых групп, помимо танков и пехоты, входили саперы, задачей которых являлось уничтожение заграждений на дорогах. Наступление везде развивалось успешно и по графику. Гальдер назвал его «очень хорошим маршевым достижением». И действительно, непрерывность передвижения обеспечивалась, в основном, благодаря напряженному труду саперов и дорожной службы, устранявших препятствия и дорожные пробки, возникавшие в самые неожиданные моменты и неизбежно затруднявшие продвижение частей Гудериана. Появление кавалерийской дивизии на подступах к реке Семуа, переброшенной частично на грузовиках, частично на танках, вызвало лишь краткую заминку в немецком наступлении, ибо дивизия после короткой стычки была разгромлена. Немецкие танки проникали в оборону французов как нож в масло. Паника, которую они сеяли, многократно преувеличивалась слухами, распространявшимися солдатами, отставшими от своих частей или уцелевшими после боя. Эти слухи подрывали боевой дух частей, еще не принимавших участие в боевых действиях. И все же Клейст, как кавалерист, отдал должное отваге французских конников, заставивших 10-ю танковую дивизию отклониться к левому флангу Гудериана, южнее своей полосы наступления, чтобы противостоять угрозе со стороны французской кавалерии у Лонгви, скорее всего, мифической.
Гудериан выразил резкий протест против «изъятия трети моих сил для устранения этой гипотетической угрозы», но, в конце концов, пошел на компромисс и сдвинул полосу наступления дивизии, чтобы развеять страхи Клейста. Однако, поступив таким образом, Гудериан совершил ошибку, так как теперь подразделения 10-й танковой перемешались с подразделениями 1-й дивизии, в тот момент являвшейся главной ударной силой 19-го корпуса и готовившейся форсировать Семуа. Это привело к тому, что подразделения 1-й танковой дивизии перепутались со 2-й танковой, наступавшей севернее, а та, в свою очередь, вклинилась в полосу наступления 41-го корпуса, замедлив продвижение 6-й танковой дивизии.
К счастью для немцев, французская авиация в те дни практически не появлялась в небе, иначе воздушные налеты усугубили бы хаос, царивший на дорогах. Это было первым, но не последним проявлением несогласованности действий. На различных уровнях командования – что вполне естественно при проведении такой почти беспрецедентной по своему размаху операции – имелись классические примеры «трения».
