Губернатор - [17]

– Еще не понимаешь? Мои лекарства ему помогают. За несколько дней мальчик встанет на ноги. Если кто-то хочет навредить наследнику престола и заметит, что он выздоравливает, он может отчаяться и… – Рудницкий непроизвольно повысил голос.

Самарин вскочил с кресла.

– Невозможно! – закричал он возмущенно. – Никто бы не отважился, – добавил он менее решительным тоном.

– Хочешь рискнуть? И чем это навредит? Кто-то посидит возле кровати цесаревича, и только. Из того, что я слышал, ребенок – не проблемный пациент.

Россиянин опустил взгляд, словно внезапно заинтересовался рисунками на ковре.

– Ты не понимаешь, – буркнул он. – Это политика.

– И что тут понимать?

– Сама мысль, что кто-то мог специально навредить наследнику престола, – это почти предательство. Кроме того, это касается близкого окружения царя. Невероятно!

– Я говорил с царем, – прервал его Рудницкий. – И он послал за тобой. Скорее всего, на него произвели впечатление мои аргументы.

– Ты понимаешь, что немилость – это наименьшее, что тебя ожидает, если окажется, что не было никакого заговора?

– И что я должен делать?! – рявкнул алхимик со злостью. – Притворяться, что ничего не происходит, как тот итальяшка? А милость императора мне ни к чему. У меня нет никаких дел в России.

– В самом деле? – язвительно спросил офицер. – А завещание Марии Павловны? Опала не позволит тебе получить наследство.

– Какое, к черту, наследство?!

– Такое, которое внезапно и неожиданно переписала на тебя двоюродная бабка. И не без причины, как я думаю. Наверное, за последний год ты узнал несколько слов силы? Полезных несколько слов силы? – холодно спросил Самарин.

Рудницкий замер, удивленный его обвинением, а после кинулся вперед и ударил россиянина по лицу. Это был сильный удар, увеличенный массой тела, которого не постыдился бы профессиональный боксер. Генерал рухнул на пол, переворачиваясь вместе с креслом. Не теряя ни секунды, офицер сделал переворот через спину и за мгновение стоял уже готовый к бою.

– Скажешь еще раз что-то такое, и я тебя убью, сукин ты сын! – процедил алхимик. – Я не просился в семью Самариных и не собираюсь принимать никакое наследство! Я и так в долгу у Марии Павловны. И этот долг она не позволяет мне вернуть!

– У меня зуб шатается. Если я его потеряю, я тебе подправлю челюсть, паршивец, – хмуро сказал Самарин. – У тебя тут есть что выпить?

Рудницкий подошел к бару, вытащил бутылку водки и разлил алкоголь трясущимися руками. Генерал гневно смотрел на него, но уже без вражды.

– Можешь объяснить, что происходит? Вчера вечером Мария Павловна заявила мне, что включила тебя в свое завещание как одного из двух главных бенефициантов.

– То есть кроме тебя?

– Да, я ее единственный живой родственник. Не считая пары особ из провинции, но это десятая вода на киселе. Пойми, мне плевать на деньги, я не хочу, чтобы… – Он замолчал, не закончив фразу.

– Не хочешь, чтобы ее использовал какой-то польский алхимик, – язвительно произнес Рудницкий.

– Естественно! Это какая-то ерунда! Еще в Варшаве она относилась к тебе как к любимому внуку. А сейчас это…

– Ревнуешь?

– Нет, идиот! Подозреваю!

– Она тебе ничего не рассказала, правда? И Иосиф Андреевич тоже?

– О чем?

– Ты прав, Мария Павловна воспринимает меня как родственника, только не как внука, а как сына.

– Ты имеешь в виду ее возраст? Естественно, она младшая в семье и едва на десять лет старше моей матери. Бывает так. И я мог бы быть ее сыном, и что с того?

– Ты не понимаешь, она знала моего отца. Из рассказа Иосифа Андреевича следует, что они оба боролись за ее благосклонность, только отцу не повезло…

Самарин замер, вытаращившись на алхимика, словно впервые видел его.

– Твой отец?

– Они встретились в шестьдесят третьем. Спасли ее. Вместе с Иосифом Андреевичем.

– Значит, Иосиф Андреевич…

– Да, он тоже участвовал в восстании.

Ошарашенный генерал даже не пытался протестовать против определения событий тысяча восемьсот шестьдесят третьего года как «восстание».

– Как она тебя узнала?

– По-видимому, я сильно похож на отца. – Рудницкий пожал плечами. – Теперь понимаешь? Естественно, я не возьму от нее никаких денег, можешь быть спокойным за свое наследство.

– Ох, заткнись!

Самарин спрятал лицо в ладонях, вскочил и побежал в ванную. Через время он вернулся с мокрой головой и забрызганным мундиром.

– Я не буду извиняться! – сказал он со злостью. – Это ваша вина, чертовы конспираторы! И тетка тоже хороша. Она неплохо повеселилась, старая лиса!

Рудницкий замаскировал смех, прикрываясь припадком кашля.

– Теперь все понятно…

– Что именно? – нахмурил брови алхимик.

– Помнишь тех барышень, которых ты встретил у тети?

Рудницкий ответил нечленораздельным бурчанием.

– Надя Трубецкая – самая большая сплетница в Петербурге. Наверняка уже все общество знает, что Мария Павловна считает тебя внуком.

– Это та девушка, с которой ты ушел?

– Ага. И представь, тетушка хочет мне ее сосватать, – добавил с неприязнью офицер.

– Теперь я кое-чего не понимаю, – сказал Рудницкий. – Относительно тебя все понятно, ты аристократ и барышня Трубецкая подходит тебе, как перчатка, сшитая на заказ, но я…

– Большое спасибо! – прервал его Самарин. – Что ты?