Гуарани - [99]
Теперь, после всех пережитых ужасов, семья смогла наконец хоть немного отдохнуть и прийти в себя. Несмотря на отчаянное положение, в котором они находились, примирение с восставшими принесло им какой-то проблеск надежды.
Один дон Антонио де Марис не тешил себя иллюзиями: этим утром он окончательно убедился, что, если айморе и не победят его силой оружия, они возьмут обитателей дома измором. Запасы продовольствия были на исходе, и только успешная вылазка могла спасти семью от голодной смерти, куда более мучительной и жестокой, чем мгновенная смерть от руки врага.
Фидалго решил, однако, испробовать все средства, прежде чем признать себя побежденным; он хотел умереть со спокойной совестью, с чувством исполненного долга и удовлетворением от мысли, что сделал все, доступное человеческим силам.
Он подозвал к себе Алваро и долгое время о чем-то говорил с ним вполголоса; они совещались, как привести в исполнение новый план, который мог их спасти.
В это время авентурейро, собравшись вместе, устроили суд над братом Анджело ди Лука и единогласно приговорили его к смертной казни.
После того как приговор был вынесен, они стали обсуждать, какую смерть следует избрать для беглого монаха. Мнения разделились: предлагались разные виды казни, один страшнее другого, но в конце концов было решено, что отступник должен умереть на костре; именно так инквизиция наказывала еретиков.
На площадке поставили высокий столб и обложили его дровами и хворостом; потом к этому столбу привязали Лоредано. Тот спокойно вынес все оскорбления и не проронил ни слова.
С той минуты, когда его выволокли из кабинета дона Антонио де Мариса, итальянцем овладело глубокое безразличие ко всему. Он понимал, что виноват и что ему не избежать самой суровой кары.
Однако, когда его привязывали к столбу, произошло нечто такое, что вдруг вывело этого совершенно уже отупевшего человека из состояния апатии.
Один авентурейро, из числа его бывших сообщников, подскочил к Лоредано и, сорвав с него пояс, показал этот пояс своим товарищам. Итальянец, видя, что у него отняли его сокровище, почувствовал боль, вероятно, более жестокую, чем та, какой он ждал от пламени костра; для него не могло быть пытки тяжелее, чем эта.
В последние часы единственным его утешением была мысль, что тайна, которой он владел, но уже не мог воспользоваться, умрет вместе с ним, что ни один человек на свете не станет обладателем сокровищ, ускользнувших из его рук.
Поэтому, когда авентурейро сорвал с него пояс, итальянец зарычал от бессильной злобы; глаза его налились кровью; он весь скорчился, и веревка, которой он был привязан, врезалась ему в тело.
В эту минуту он был отвратителен. На лице его появилось выражение, какое бывает у бешеного зверя; на губах выступила пена, дыхание стало похожим на змеиный свист, оскаленные, как у ягуара, зубы угрожали палачам, творившим над ним расправу.
Авентурейро только хохотали над отчаянием монаха, когда у того отняли его драгоценный документ; забавы ради они старались умножить его мучения, заверяя его, что, разгромив племя айморе, сразу же отправятся на розыски серебряных залежей.
Бешенство Лоредано достигло предела, когда Мартин Ваз надел на себя его пояс и, улыбаясь, сказал:
— Знаешь пословицу: «Близок локоть, а не укусишь»!
VI. ПЕРЕДЫШКА
Было восемь часов вечера.
Авентурейро, сидя вокруг большого костра, уныло ждали, когда сварятся овощи, составлявшие весь их скудный ужин.
На смену прежнему изобилию пришла нужда. Лишенные возможности добывать себе пропитание охотой, обитатели дома вынуждены были перейти на растительную пищу. Вина и прочие напитки, к которым они привыкли, были отравлены Пери. Пришлось их вылить, и авентурейро благословляли судьбу за то, что остались живы.
Спас их Лоредано, который запер дверь в кладовую. Только двое авентурейро, бывшие с ним, успели хлебнуть вина. Через несколько часов они погибли — как мы уже знаем, — в ту самую минуту, когда собирались напасть на дона Антонио де Мариса.
Однако вовсе не гибель товарищей и не безвыходность их положения повергали этих людей, любивших веселье и соленую шутку, в столь несвойственную им тоску. Умереть с оружием в руках, сражаясь с врагом, было для них самым естественным делом; к этой мысли они давно уже были приучены своей полной превратностей жизнью.
Тосковали они лишь оттого, что к ужину у них не было дичи и перед ними не стояло кувшина с вином. Голод вынудил их подтянуть животы и отбил всякую охоту шутить и смеяться.
Багровое пламя их костра колыхалось при каждом порыве ветра и, расстилаясь по земле, бросало издали бледный отблеск на фигуру Лоредано, привязанного к столбу, возле которого были сложены дрова.
Авентурейро решили не спешить с казнью и дать монаху время покаяться в грехах и умереть христианином; они отложили исполнение приговора до утра, с тем чтобы за ночь осужденный мог припомнить свои грехи.
Впрочем, может быть, решение это было продиктовано жестокостью, местью. Считая, что в их безвыходном положении виноват один итальянец, его товарищи воспылали к нему лютой ненавистью и решили продлить страдания преступника в отместку за все зло, которое он им причинил.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.