Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника - [8]

— Оберегай себя! — крикнул ему в свою очередь Седлецкий, — мы и без тебя убережём ясного пана!

Молодой татарин ничего не ответил и только сверкнул глазами на обидчика.

В лесу слышался какой-то неясный шум и треск, словно по кустам и валежнику пробиралось огромное стадо. Треск сломанных сучьев слышался очень близко: какой-то громадный зверь прокладывал себе дорогу целиной.

Бельский насторожился. Ярый охотник, он много раз бывал на охоте на медведей, но эта охота была зимняя, на берлогу, с рогатиной и ножом; ему ещё ни разу не приходилось встречаться со зверем летом в лесу, и он не подозревал всех опасностей встречи.

Пан Зигмунт Бельский

Поднятый облавщиками, медведь бросился в противоположную сторону и быстро шёл на четырех лапах по давно излюбленной тропе. Это был громадный зверь с вылезшей местами тёмно-бурой шерстью. Раненый стрелою одним из облавщиков в то время, когда он старался прорваться сквозь цепь, он освирепел от боли и шёл напролом, ломая тощие сосёнки и ёлочки, как тростник, глаза его были налиты кровью, на губах пена.

Старый воевода стоял на самом лазу, зверь давно уже видел его и с удвоенной яростью и быстротою бросился на это новое препятствие. Он не поднялся, как большей частью делают медведи, на задние лапы, но с рёвом, подпрыгивая как-то боком, шаром выкатился на прогалинку и в одну секунду очутился уже в двух шагах от Бельского.

Тот не ожидал такого нападения. Все медведи, которых ему случалось бить, поднятые из берлоги, или поднимались на задние лапы и шли грудью на рогатину, или позорно бежали.

Старый воевода едва успел прицелиться и спустить стрелу, стрела угодила зверю в ущерб левого плеча и глубоко впилась в тело. Зверь заревел и одним прыжком бросился на Бельского, тот успел отскочить и схватиться за рогатину, но разъярённый зверь снова бросился на него, одним ударом лапы расщепил вдребезги его копьё-рогатину и всей массой навалился на охотника.

Минута была критическая. Всё это совершилось так быстро, что Седлецкий, бывший ближе всех от места действия, не успел ещё опомниться и броситься на помощь, как молодой Туган-мирза был уже возле своего гостя. Лук звякнул и стрела, шипя, вонзилась в самый глаз зверя.

Медведь дико рявкнул от страшной боли, бросил поверженного охотника и, в одно мгновение поднявшись на задние лапы, кинулся на татарчонка. Тот, казалось, только и ждал этого. Нагнув голову, он сам бросился под грудь страшного зверя и вонзил ему в живот короткий широкий нож.

Зверь захрапел и, как подрубленный дуб, медленно повалился на землю, яростно махая лапами. Он чуть не задавил в своём падении молодого татарчонка, но тот, с быстротою кошки, высвободился из-под поверженного противника.

Только в это мгновение пришёл в себя пан Седлецкий и пустил стрелу в околевающего зверя.

— Опоздали, пан ясный! — с усмешкой проговорил Туган-мирза. — Слава Аллаху, опасность миновала.

С этими словами он бросился к старому Бельскому и помог ему подняться на ноги. Кроме легких царапин он не успел получить других повреждений, но нервное потрясение было велико, и старик еле держался на ногах.

— Кто убил зверя? — были первые его слова.

— Последний выстрел был мой! — развязно заметил Седлецкий.

— По мёртвому зверю — это правда! — вмешался в разговор пан Доронович, один из близко стоявших панов, человек лет за сорок, видевших всю сцену битвы, но не поспевший на выручку.

— Значит, я лгу? — воскликнул с гневом Седлецкий.

— Пусть сам пан ясный воевода решит, стоило ли стрелять по зверю с пропоротым брюхом, — с улыбкой отвечал Доронович.

— Но кто же убил зверя? Кому же я обязан спасением? — всё ещё допытывался Бельский.

— По чести и справедливости говорю и подтверждаю, — произнёс торжественно Доронович, — честь охоты принадлежит нашему молодому хозяину: он сначала стрелой поднял зверя, а потом поразил его ножом. Я это видел своими глазами!

— И я! И я! — подтвердили несколько голосов.

Молодой татарин стоял несколько поодаль, словно дело не его касалось.

Старый Бельский подошёл к нему.

— Прости меня, молодой витязь, — начал он торжественно, — что я усомнился в твоей храбрости, кланяюсь тебе и первый говорю: виват!

На медведя с ножом

— Виват! Виват! — подхватили несколько голосов.

— Я ещё не кончил, — заявил старый воевода, — ты, кроме храбрости, обладаешь ещё одним великим качеством: ты скромен. В этом твоя сила и слава, ты — достойный сын своего отца. Помни, мирза Туган, мой дом всегда открыт для тебя — я тебя готов счесть за сына!

С этими словами старый воин открыл объятия и горячо обнял молодого татарина, который, окончательно сконфуженный, едва нашёлся, чтобы поцеловать воеводу в плечо.

— Ну, панове! — возгласил Бельский, — надеюсь, теперь охота кончена, едем же обратно к старому князю, поблагодарим его за гостеприимство, да и по домам!

Тронулись в обратный путь. С десяток татар-загонщиков, привязав громадную тушу медведя на большую жердь, с усилием тащили её сквозь чащу. По мере того, как приближались к улусам, навстречу охотникам высыпали всё новые и новые толпы любопытных, желавших видеть трофеи охоты.

Вид громадного дикого зверя смущал многих, и восторгу татар не было предела, когда стало известно, что его убил молодой мирза Туган.