Грымза с камелиями - [32]

    – Я всем буду показывать и говорить, что я с ней знакома.

    – Это я с ней знакома, – не смогла я сдержать ехидства.

    – Тогда я буду всем говорить, что моя подруга с ней знакома.

    Против Сольки в такие минуты не попрешь.

    – Давай дальше.

    – Газету я положила на холодильник в коридорчике, и мы завалились спать. Утром просыпаюсь от шума, тихий такой шумок, как шуршит кто-то, я думала, Вероничка к Славке крадется...

    – Конечно, о чем еще можно подумать в такой момент.

    – Решила я ее застукать, тихонечко вылезла из кровати и приоткрыла дверь, заглядываю в коридорчик, а там мужик, представляешь?

    – Честно говоря, нет, а какие они, эти мужики, вообще?

    – Ты не понимаешь, это не Вероничка.

    – Как раз это до меня дошло.

    – Мужик этот какой-то...

    – Неопрятный, – подсказала я.

    – Да!

    Я чувствовала, что мы с этим типом еще встретимся.

    – Он схватил с холодильника план и газету – и бегом на улицу... Украл мою газету, а я ведь даже не запомнила, от какого она числа, даже в библиотеке стащить не смогу...

    – А ты что, ради этой газеты поперлась бы в библиотеку?

    – А как я всем покажу эту Гальку, с которой знакома?

    – Это не ты с ней знакома, – опять съехидничала я.

    – Ну и что, мне нужна эта газета, и все!

    – А что за план? – закидывая ногу на ногу, спросила я, понимая, что Солька не о том сейчас думает.

    – Да план Осикова, который ему твой умерший начальник оставил.

    Я молча уставилась на Сольку.

    – Ты что... ты думаешь, он за планом приходил?

    – Нет, за твоей газетенкой.

    – Подожди... Да он просто так к нам залез, своровать что-нибудь, знаешь, сколько тут бездомных ходит...

    Когда речь заходит о бездомных и вообще обездоленных людях, у Сольки повышается аппетит. Она развернула бутерброды Воронцова и стала их есть.

    – Кому тут нужен этот план, валялся, никто на него и внимания не обращал, – рассуждала Солька, жуя, – газета ему моя нужна была, точно тебе говорю.

    – Мне кажется, Осиков нам что-то не договаривает, и кажется мне это уже давно, – задумчиво сказала я.

    – Да мы тут для всех чужие. Мы же просто приезжие, никому и в голову не придет, что у нас есть цель...

    – Говори тише, – потребовала я.

    Почему я нервничаю? Почему, глядя на Сольку, я так сильно нервничаю? Что не так? Что же не так?.. Я не могла привести мысли в порядок, что-то непонятное зародилось в душе и никак не хотело приобрести четкие очертания...

    – Расскажи еще об этом парне, какой он?

    – Постарше тебя, куртка такая драненькая, темно-синяя, волосы грязные и липкие какие-то...

    Это он, тот парень из поезда!

    – Ты иди уже, а то сейчас весь дом проснется, нам проблемы не нужны, – сказала я, вставая с кровати.

    Я проводила Сольку до ворот.

    – Ты-то тут как поживаешь? – спросила она.

    – Нормально, – я улыбнулась, – вчера целовались.

    – Правда? – радостно воскликнула Солька. – А дальше-то что было?

    – Дальше тетя Галя притопала, и пришлось драпать, – я засмеялась, вспоминая вчерашнюю ночь, – давай иди уже.

    Солька затопала в сторону турбазы, а я стояла и смотрела ей вслед. Что не так? Что?

    В какой именно момент во мне поселилось беспокойство? Вот мы сидим, Солька рассказывает про газету... она разворачивает бумагу и ест бутерброды... она ест бутерброды! Она их просто ест! Солька, которая не умеет есть по-человечески, не умеет есть, не выпотрошив и не перемешав все на свете, просто достает бутерброд и кусает его!

    Я бросилась в дом, влетела на кухню. Екатерина Петровна подскочила от того грохота, который я устроила.

    – Воронцов уехал? – задыхаясь, спросила я.

    – Нет вроде, машины не слышно было, а что случилось?

    Екатерина Петровна так изумилась моему выражению лица, что даже не нахамила. Я не стала отвечать и, выскочив из кухни, побежала вверх по лестнице. Распахнула дверь и увидела Воронцова: он надевал пиджак.

    – Что случилось? – спросил он.

    – Вы не могли бы мне кое-что привезти из Москвы?

    – Конечно, говори, что нужно.

    – Мне нужен тест.

    – Какой?

    – На беременность.

    Воронцов наклонил голову набок и спросил:

    – Ты смерти моей хочешь? Ты знаешь, сколько мужчин умирает в моем возрасте от инфаркта?

    – Вы сейчас не умирайте, – взмолилась я, – вы тест сначала привезите.

    – Это тебе? – его глаза стали, как щелки.

    – Нет.

    – Привезу.

    – А не умрете?

    – Нет, – он улыбнулся, – обещаю.

Глава 14 Ой, ой, ой... Помогите! Грабят!

    К обеду мои мысли сплели такую паутину, что голова опухла и мешала при ходьбе – меня бросало из стороны в сторону. То я размышляла о Сольке и Славке, то об этом Неопрятном Недоразумении, укравшем план, то о Воронцове, то еще о ком-то, а потом вообще обо всем и обо всех сразу.

    Никогда бы не подумала, что с такой охотой возьмусь за уборку, но сейчас это казалось единственно правильным решением. Во-первых, трудовая терапия может неплохо отвлечь от табуна мыслей, во-вторых, если повезет, я наткнусь на что-нибудь интересное – в каждом доме есть свои тайны.

    На этажах тихо: хозяйка отправилась на прогулку в гордом одиночестве, а Екатерина Петровна потрошила курицу в дальнем углу сада. При мысли об этом я содрогнулась.