Грязный свет. Браво Его Величества - [3]

Выдавливаем дольку фантазии и юмора, добавляем интриги и прочую чушь, без которой и в обычной жизни ничего не случается, и опять же все тщательно перемешиваем. Доводим до кипения и… Вуаля! Роман готов. Забирай и вон уже с глаз моих, надоел пуще пареной редьки. — Все эти манипуляции дама с особой прытью производила над котлом, попеременно выливая туда содержимое пузыречков и колбочек, которые непонятно как оказывались в нужный момент в её руке. При этом она суетилась над своим варевом, как добросовестная кухарка над королевским обедом и постоянно что-то напевала. За минуту все было готово. Клиент не успел даже понять, что на его глазах только что свершился самый настоящий профессиональный акт творения. Это в их государстве уже давно преследовалось по закону и подлежало немедленному искоренению. Хотя деятельность такая и была противозаконной, но пока никто еще не наложил никаких запретов на её результат. Именно поэтому Клиент дрожащими не от страха, а больше от волнения руками бережно взял протянутую ему толстенную книгу в кожаном переплете и посмотрел на неё с благоговейным трепетом.

— И это — роман? Мой роман? — лицо Клиента озарила самая лучезарная улыбка, которую когда-либо доводилось видеть дородной даме в розовом.

— Роман, роман. Твой. Чей же еще? Ты заказывал? Так вот забирай и чеши отсюда. — Недовольно пробурчала новоявленная великая романистка, взмахивая рукой. Вслед за этим жестом со стола сам по себе подорвался чугунный котел и направился к противоположной стене, где благополучно залез в шкаф и закрылся. Женщина же скучающим взглядом посмотрела на Клиента, демонстративно зевнула и опустилась обратно на стул.

— Не-ет, подождите. А как же прочитать? Надо же хоть как-то проверить работу! А вдруг там содержатся грамматические или лексические ошибки? — заартачился Клиент, нарочито медленно открывая книгу и восторженным взглядом пробегая по первым строкам. Спустя секунду его лицо скривилось, демонстрируя неудовлетворенность выполненной работой. — Нет, так не пойдет. Ну что это за начало: «Последний день двенадцатой луны выдался на редкость тоскливым»? Самое ужасное начало, которое только можно было придумать. И вот опять же на первой странице пошла вся эта «самоопределенческая» чушь, которая уже оскомину набила у каждого читающего человека. — Юноша недовольно поморщился, с явным сожалением закрыл книгу и протянул её обратно даме с просьбой переделать и больше не халтурить. Дама неопределенно хмыкнула.

— Ты в своем уме, убогий? Ты знаешь, сколько я сил на этот шедевр положила? А то, что тебе начало не нравится или нормальные психологические проблемы главного героя с первых страниц романа — это уже не мои заботы. Претензии будешь предъявлять, когда книгу печатать откажутся или же когда она не будет иметь должного успеха. А пока ступай на все четыре стороны и не мозоль больше мои и без того намозоленные твоей физиономией глаза. — Дама встала из-за стола. Юноша не посмел далее отпираться от заказанного и честно изготовленного шедевра. Быстро поблагодарив спасительницу и пообещав половину положенного гонорара, он в три шага преодолел комнату и скрылся за дверью.

Как только замок на дубовом косяке щелкнул третий раз, на стул устало опустилась молодая изможденная женщина. Оперев подбородок на руки, она остановила задумчивый взгляд на полках, уставленных пузыречками и скляночками. Там же стояло зеркало, в котором отражалось её истинное лицо, слегка сохранившее на себе последствия наведенной иллюзии в виде небольших темных кругов под глазами и еще не до конца разгладившихся морщин. Она любила поиграть на нервах своих клиентов, принимая облик того человека или существа, которого те боялись до дрожи. Благо её сканирующие способности всегда были на высоте, и как только очередной проситель входил в комнату, она уже точно знала, кем станет в этот раз. В большинстве случаев такой трюк производил на заказчика просто неизгладимое впечатление. За всю её практику было около десяти инфарктов, четыре попытки продать душу, двадцать шесть попыток убежать (они заканчивались на первой ступеньке входа в здание) и еще неисчислимое количество частных случаев вроде обмороков и прочих досадных и дурно пахнущих недоразумений.

Именно поэтому её охватило дурное предчувствие, как только она, стоя за шкафом, обнаружила в своем новом Клиенте патологический страх перед тучными цыганками. И все было бы как всегда, если бы парень не переборол свой страх и не стал убегать, как ему, понятное дело, хотелось. Видимо, желание быть признанным и создать нечто стоящее пересиливало в нем все остальные эмоции. Но вот почему она выполнила просьбу зазнавшегося юнца, ни разу не схалтурив, этого она объяснить не могла. Может быть, просто пришло время покаяться в содеянном таким вот непривычным способом? Или же тот факт, что слабонервный писака смог так быстро преодолеть свой страх вызвало в ней какой-то всплеск благодушия? Одному Небу известно, что заставило её создать этот роман и преподнести на золотом подносе какому-то оболтусу, который его, наверняка, и читать-то не будет.