Грязные войны: Поле битвы — Земля - [19]

. «После настоящего мужского допроса — это усиленный метод с использованием стероидов — он признал, что «Аль-Каида» и Саддам работали вместе. Он признал, что «Аль-Каида» совместно с Саддамом разрабатывали оружие массового поражения», — рассказал бывший старший следователь Али Суфан в интервью программе «Фронтлайн» телекомпании PBS[169]. Однако Разведывательное управление Министерства обороны (РУМО) в это время высказало серьезные сомнения в истинности утверждений Либи, заметив в секретном разведывательном докладе, что он «не приводит конкретных деталей» предполагаемого участия Ирака, утверждая: «Похоже опрашиваемое лицо сознательно уводит следователей в ложном направлении»[170]. Отмечая, что «работа с ним велась в течение нескольких недель», проведенный РУМО анализ позволил прийти к выводу, что Либи мог «описывать сценарии, которые, по его мнению, могли представлять интерес для опрашивающих». Несмотря на подобные сомнения, «признания» Либи позже будут предоставлены Госсекретарю Пауэллу, когда тот выступал в ООН, от имени администрации выдвигая мошеннические объяснения причин вторжения в Ирак[171]. В этой речи Пауэлл скажет: «Я могу сообщить историю высокопоставленного террориста, рассказавшего, как Ирак тренировал боевиков «Аль-Каиды» в применении этого оружия»[172]. После того как ложность этих утверждений была доказана, Либи, как сказал Суфан, признался, что он лгал. «Я рассказал вам то, что вы хотели услышать, — сказал он. — Я хотел, чтобы меня прекратили пытать. Я дал вам все, что вы хотели услышать»[173].

В самом начале осуществления программы похищений и допросов вырисовались две основные цели: демонтаж структуры «Аль-Каиды» и предотвращение дальнейших терактов; поддержка доводов в пользу вторжения в Ирак. В преследовании этих целей приемлемы были все варианты или тактики. В то время как Государственный департамент предупреждал о недопустимости объявления непродуманной глобальной войны и выступал за узкий, правоохранительный ответ на события 11 сентября. Чейни начал составлять амбициозные планы глобальных операций по похищениям и покушениям, в которых, на начальном этапе, ведущая роль отводилась отдельным подразделениям ЦРУ. По воспоминаниям бывших высокопоставленных сотрудников ЦРУ и госдепартамента, Чейни начал эффективно направлять глобальную охоту на людей с помощью сети, состоящей из сил специальных операций и оперативников Отдела специальных мероприятий ЦРУ, военизированного подразделения Управления[174]. Бывшие сотрудники рассказывали, что всю эту деятельность пронизывала специфическая культура ведения дел, в силу которой о ведущихся операциях не знали ни послы, ни армейские командиры, ни даже резиденты ЦРУ. Для проведения этой программы Чейни полагался на «серую зону» американского законодательства и распределение командных полномочий на стыке юрисдикций ЦРУ и военных.

В ноябре 2001 г. Чейни собрал в Белом доме совещание, на котором должны были быть внесены последние незначительные изменения в подготовленное Эддингтоном и другими юристами распоряжение президента, определявшее, как должен проходить суд над террористами, захваченными в различных странах мира. По традиции на заседание были приглашены юристы «Военного совета», однако высокопоставленных чиновников госдепартамента и Совета национальной безопасности оставили за дверьми[175]. Пауэлл и юристы Государственного департамента сообщили президенту Бушу, что, по их мнению, в соответствии с Женевскими конвенциями задержанные члены «Талибана» и «Аль-Каиды», во время своего заключения имели право на юридическую защиту и гуманное отношение к себе[176]. Далее они предупреждали, что, не предоставляя врагам Америки такую защиту, власти ставят под угрозу судьбу американских военных, попавших в плен в ходе боевых действий[177]. 7 февраля 2002 г. президент Буш принял свое решение. Он подписал другое распоряжение, исходившее из того, что Женевские конвенции «привлекательны только своей стариной» и не применимы к пленным боевикам «Аль-Каиды» или «Талибана», удерживаемым американцами. Распоряжение было выпущено непосредственно после того, как администрация Буша стала направлять лиц, захваченных в Афганистане и других местах в американскую военную тюрьму, расположенную в Гуантанамо на Кубе[178].

Хотя в начале войны с террором конгресс в основном «спал за рулем», в том, что касалось выполнения его надзорных функций, в администрации понимали, что такая ситуация долго не продлится. К началу 2002 г. на Капитолийском холме уже начали раздаваться голоса, требовавшие, чтобы ЦРУ и администрация информировали их о том, какие тактики используются Управлением при преследовании лиц, подозреваемых в терроризме. Полные детали того, как проводились первые после 11 сентября операции в рамках «Программы Чейни» и кто именно их проводил, скорее всего, никогда не будут полностью раскрыты. «Мы специально держали крайне узким тот круг лиц, которым было известно точное расположение «черных мест». Мы не сообщали об этом в ФБР», — вспоминал Родригес, сотрудник ЦРУ, координировавший их создание и использование