Грязные сказки - [20]

Но Антон не успел ничего сказать. Последнее, что он увидел, это как Жанна схватила пустую вазу стоящую на тумбочке и запустила в него. Ваза ударила прямо в лицо, Антон упал и потерял сознание. Ружье вывалилось из рук и покатилось к кровати. Было больно. Пошла кровь. Очнувшись, пытаясь подняться, он встал на колени, придерживаясь руками о спинку стула. Перед ним уже стояла Жанна, крепко сжимая в руках направленное на него ружье. Он что-то хотел закричать, но не успел. Она нажала на курок. Раздался громкий выстрел. От картечи его грудь превратилась в окровавленные ошметки. Тело откинуло назад. Повалившись на спину, с широко открытыми глазами он смотрел в потолок на горящую люстру и жадно дышал ртом, делая последние глотки воздуха. На электростанции снова произошла авария. Свет опять погас. Стало темно. Свечи уже все догорели. Раздался сильный гром, и его сердце остановилось.

Через несколько часов, стараясь успеть до рассвета, Жанна вернула ружье в сейф, смыла следы крови и везде прибралась. Завернув тело в несколько мешков для мусора, смотав их клейкой лентой, что есть силы, она оттащила его к лесу. Из-за дождя, земля превратилась в грязную кашу. Было легко копать. Вырыв большую яму, она скинула в нее труп и без сожаления закопала обратно. Утрамбовав лопатой безымянную могилу, Жанна вернулась в дом. Она приняла горячий душ и легла спать. Наутро приехали родители Антона. Они так и не узнали, куда пропал их сын…

Рулетка 7 рассказ из 12

На улице было по-прежнему очень холодно. В этот темный и ветреный вечер каждый прохожий спеша пробирался к себе домой сквозь занесенные тропинки, слыша тихий хруст снега под ногами. В окне он лишь увидел несколько теней возле фонарного столба, после чего занавесил шторы и вернулся обратно за стол.

— Ну что, теперь твоя очередь, — он кивнул на лежащий хромированный револьвер «Смит-Вессон», повернутый дулом на кухонную плиту.

— Легко, — без капли сомнения жена взяла его и поднесла вплотную к виску. Она сидела возле подоконника и время от времени шмыгала носом. Поправив сползающую лямку на плече от своего запачканного кровью топика, она потерла босые ступни друг об друга. Пол был холодным, несмотря на постеленную потертую дорожку. На ее разбитой губе кровь уже запеклась, и образовалась бордовая корочка, а на щеке расползся отек от удара.

— Теперь давай рассказывай про того, второго, — прижав на секунду ладонью щиплющую разбитую бровь, муж тоже шмыгнул носом. Посмотрев на руку, он вытер еле заметные следы крови о скатерть. Он сидел напротив в своей разодранной белой хлопковой футболке и черном закатанном трико. На лбу, под челкой, виднелись свежие ссадины.

— Про какого, второго? — непонимающе переспросила она.

— Пару минут назад ты сказала, что было двое. Первым оказался твой одногруппник, — муж посмотрел на нее. — А второй?

— Это был твой лучший друг, — зажмурившись, она нажала на курок. Механизм провернул барабан и раздался чёткий щелчок. Револьвер не выстрелил. С облегчением вздохнув, она опустила его и положила обратно на стол. Смахнув каплю пота с виска, муж взял револьвер и, раскрутив барабан, на мгновение посмотрел на довольную супругу. Она кивнула, намекая, чтобы он не мешкал. С каждым разом становилось все страшнее. Один к шести, что может не повезти в этой жизни. Раскрутив барабан еще раз для своего успокоения, он наконец приставил к виску.

— А ты мне как часто изменял? — с неким призрением спросила она, смотря на него пристально, словно следователь на пристрастном допросе.

— Только лишь с проститутками, — признался он и хотел было уже нажать на спусковой курок, но жена его перебила следующим вопросом:

— Как часто?

— Раз в неделю, — и, не дожидаясь бурной реакции, он с холодным взглядом испытал судьбу. Нажав на курок, муж услышал, как барабан медленно провернулся. Снова удача. Швырнув пистолет на стол, он подумал, о чем следует дальше спросить свою неверную супругу.

— Ну что ж, моя очередь, — пододвинув к себе револьвер, она неловко попыталась раскрутить барабан и показать свое хладнокровие. Но полные страха глаза ее выдавали. Прокрутив барабан несколько раз, она поймала себя на мысли, что шероховатая пластиковая рукоятка очень приятно сидит в руке. Пригладив волосы, она поднесла ствол на небольшое расстояние от виска и ожидающе шмыгнула носом. Муж долго мялся, несколько раз собирался что-то сказать, но, не решаясь, лишь тяжело вздохнул.

— Ты меня вообще когда-нибудь любила? — наконец выбрал самый важный вопрос, надеясь в душе, что он будет не последним.

— Нет, — сухо ответила она и резко нажала на курок, на этот раз с открытыми глазами. Сердце учащенно забилось, да так, что можно было расслышать каждый стук в неловкой молчаливой тишине. Отходя от шока, она облизала пересохшие губы и, положив револьвер на стол, пододвинула его к мужу.

— Да уж, — сказав с обидой, он взял револьвер в обе руки и открыл барабан, чтобы посмотреть на заряженный патрон. Лишь одна попытка отделяла от выстрела. Внутри кипела злость и обида. Целый год прошел после женитьбы, и только теперь открылась вся горькая правда. Защелкнув обратно барабан, он раскрутил его и поднес револьвер к своему виску. На улице под окном проехала машина с громко играющей музыкой. Стрелки настенных часов сошлись на цифре восемь. — А я тебя любил…