Грязные деньги - [130]

Как и предполагал Джо Чагра, адвокат Харрелсона Том Шарп долго натаскивал своего клиента по части неразглашения сведений, сообщаемых клиентом своему адвокату. Во время предварительного слушания, до того как Джо решил пойти на сделку с властями, он говорил об этом как с Шарпом, так и с Харрелсоном. Но даже теперь, когда Джо решил дать показания против Харрелсона, перед обвинением по-прежнему стояла неразрешимая проблема: ведь в данном случае речь шла о неразглашении сведений, сообщаемых клиентом, т. е. Харрелсоном, своему адвокату, а не наоборот. Джо тщательно изучил ее и пришел к выводу, что суд вышестоящей инстанции отменит приговор, вынесенный Харрелсону, если ходатайство о пересмотре дела будет основано на законе о неразглашении. Но все осложнялось поведением самого Харрелсона, который во что бы то ни стало решил занять место для дачи показаний. Он сочинил собственную версию о первой встрече с Джо, якобы задуманной им с единственной целью — "выпотрошить" Чагру. Ему никогда не приходила в голову даже мысль о Джо как об адвокате. Для него тот был всего лишь "дойной коровой". Еще во время предварительного слушания Джо тщательно проанализировал возможный исход судебного процесса в случае, если ни один из подсудимых не будет давать показаний. Если бы это действительно произошло, то он сумел бы заставить власти доказывать обоснованность предъявленного обвинения не суду присяжных, а суду вышестоящей инстанции. Тогда (как, впрочем, и сейчас, накануне дачи показаний в качестве свидетеля обвинения) Джо считал, что власти не смогут доказать обоснованность предъявленного ему обвинения, если будет применен закон о неразглашении. "Правда, с другой стороны, — признался он несколько позже, — если бы я отказался давать показания, ссылаясь на закон о неразглашении, а Харрелсон встал бы и заявил, что никогда и не думал считать меня своим адвокатом, я оказался бы в весьма щекотливом положении". Решение Харрелсона самому выступить в суде с показаниями было одной из главных причин, побудивших Джо Чагру пойти на сделку с властями.

Когда присяжные покинули зал заседаний, Шарп стал расспрашивать Джо Чагру о тех его беседах с Харрелсоном, где речь шла об убийстве Вуда.

"С первой нашей встречи, — сказал Джо, — я много раз и подолгу беседовал с ним о ходе расследования". Он не помнил, когда именно встретился с Харрелсоном в доме Билли Кабреры. Это произошло примерно в марте 1980 года, но сам он считал себя адвокатом Харрелсона начиная с 25 марта. Насколько помнил Джо, в ходе его первых частных бесед с Харрелсоном они обсуждали вопросы, связанные с предъявленными тому в Хьюстоне обвинениями в незаконном хранении огнестрельного оружия и наркотиков.

— Мы также говорили о деле об убийстве Вуда. — продолжал Джо. — Он уже давал в этой связи показания большому жюри. Мы говорили также о расследовании по делу моего брата. Я и потом обсуждал с мистером Харрелсоном расследование, проводимое большим жюри.

— Когда вы прекратили представлять Чарлза Харрелсона? — спросил Шарп.

— Даже не знаю, что и ответить, — сказал Джо. — После ареста мистера Харрелсона [в Вэн-Хорне] один из агентов ФБР сказал мне, что я тоже стал объектом расследования в связи с делом об убийстве Вуда и что я не могу быть признан адвокатом лица, являющегося объектом того же расследования. Действительно, это создавало проблемы. Я тогда уступил, так как хотел представлять брата.

— Считаете ли вы, что сведения, сообщаемые клиентом своему адвокату, не подлежат разглашению?

— Именно так я всегда и считал, — ответил Чагра.

Как и ожидалось, судья Сешнс постановил считать, что в данном случае отношения клиента и адвоката места не имели, и пригласил присяжных вернуться в зал и заслушать показания Джо Чагры. После трудных многочасовых дебатов Джо выглядел нервным и измученным. Чарлз Харрелсон слегка покачивался на стуле, устремив холодный немигающий взгляд на свидетеля. Джо вздохнул, чуть наклонил голову вперед и, набрав полную грудь воздуха, приступил к рассказу:

— Как-то мне позвонил Билли Кабрера и попросил зайти к нему на Кингс-хилл в Эль-Пасо: он хотел мне что-то сказать. Кабрера, стоявший рядом с какой-то машиной на автостоянке, представил меня мистеру Харрелсону. Мы пожали друг другу руки и обнялись. Мистер Харрелсон сказал, что знал моего брата Ли, что очень уважал его, что однажды встречался с Джимми в Лас-Вегасе и хочет теперь познакомиться с младшим братом. Затем он попросил Билли оставить нас одних для беседы с глазу на глаз. Какое-то время мы говорили о предъявленном ему в Хьюстоне обвинении в незаконном хранении оружия, а затем перешли к обсуждению убийства Вуда. Я спросил: это он убил Вуда? Он ответил "да". Тогда я поинтересовался, почему большое жюри отпустило его. Он сказал, что шесть свидетелей заявили, будто в день убийства судьи Вуда он находился в Далласе, то есть подтвердили его алиби. Никого из них он не знает, поэтому у них не было причин лгать. Он упомянул о каком-то человеке, ставившем его машину на стоянку для прислуги, и заметил, что сделал в тот день нечто такое, что заставит этого человека вспомнить о нем теперь. Затем он стал рассказывать мне подробности преступления, сказав, что застрелил судью Вуда из мощной винтовки. Судья стоял у своей машины с маленьким чемоданчиком в руках, и, когда стал садиться в нее, мистер Харрелсон выстрелил ему в спину. Он уверен, что не промахнулся и что никто его не видел. Да если бы и видел, то все равно не узнал бы, потому что предварительно он изменил свою внешность и чуть раньше в то же утро специально прошел мимо судьи Вуда в этом своем новом обличье. Выстрелив в судью, он отправился на машине из Сан-Антонио в Даллас. Я поинтересовался, как это ему удалось проскочить через все дорожные заслоны, так как знал из газет, что на всех дорогах при выезде из города были установлены посты. Он, однако, сказал, что никаких заслонов не было. Тогда я спросил, почему он выстрелил в судью именно в тот день. Он ответил, что в тот день должен был начаться процесс по делу Джимми. Когда я заметил, что суд над Джимми перенесен, он сказал, что не знал об этом. Он утверждал, что пытался убить судью Вуда и раньше, в Мидленде, но там было много народу и он не смог этого сделать…