Грязные деньги - [119]

— Это была Элизабет Чагра? — спросил обвинитель Рей Джан.

— Не знаю, — ответила Тереза.

Когда женщина ушла, Тереза открыла чемоданчик и увидела там коробку, завернутую в коричневую бумагу. Она не стала ее открывать, а только поднесла к уху и встряхнула. "Мне было просто любопытно", — объяснила она. На другой день Тереза передала чемоданчик Чарлзу и Джо-Энн Харрелсон, которые встретили ее в аэропорту Корпус-Кристи. "Они были безумно рады, — продолжала Тереза. — Я вытащила чемоданчик из собственного чемодана и положила его на переднее сиденье. По дороге из аэропорта мать открыла коробку, в которой оказалось несколько пачек стодолларовых бумажек. Кто-то из них — не помню, мать или Чарлз — сказал: "Там, наверное, более четверти миллиона". Они были очень довольны". Харрелсон дал Терезе 5000 долларов.

Когда Тереза вернулась домой, отец сказал, что ее разыскивали агенты ФБР. На следующий день они явились снова, но девушка отказалась отвечать на их вопросы. Когда агенты уехали, она позвонила Чарлзу и Джо-Энн. Те спокойно выслушали ее и посоветовали не волноваться. Однако чуть позже Харрелсон велел ей ни с кем этот инцидент не обсуждать и "молчать как могила". Тереза не смогла объяснить, что именно побудило ее ввязаться в это дело. Она сказала лишь, что впервые, сколько она себя помнит, мать попросила ее об одолжении. "Мне хотелось сделать ей приятное", — добавила она.

Через две недели после тайных показаний Терезы большому жюри и через четырнадцать месяцев после ареста Чарлза Харрелсона на пустынном шоссе близ Вэн-Хорна тот наконец предстал перед судом в Хьюстоне по обвинению в незаконном хранении оружия. В обстановке строжайших мер безопасности репортеры и публика заполнили здание окружного суда, чтобы взглянуть на человека, подозреваемого в убийстве судьи Вуда, а заодно и на его жену и падчерицу, пришедших поддержать его морально.

К этому времени суд присяжных в Далласе уже признал Джо-Энн Харрелсон виновной в совершении преступления, предусмотренного федеральным законодательством, — использовании чужой фамилии для приобретения оружия — и приговорил ее к трем годам тюремного заключения. Но на этом ее несчастья далеко не кончились. Вскоре Джо-Энн Харрелсон была вновь вызвана в суд для дачи показаний большому жюри в связи с делом об убийстве Вуда. Власти решили предоставить ей так называемый частичный свидетельский иммунитет, что означало, что ее показания не могли быть использованы для привлечения её к ответственности перед законом по делу об убийстве Вуда, но ей могло быть предъявлено обвинение в воспрепятствовании правосудию. Кроме того, ее предупредили, что, если она не будет правдиво отвечать на четко сформулированные вопросы большого жюри, ей могут предъявить обвинение в лжесвидетельстве. А это считалось одним из тяжких преступлений: каждое ложное показание влекло за собой пять лет тюрьмы дополнительно к уже полученному сроку. Содержание показаний Джо-Энн Харрелсон, которые она дала большому жюри, осталось тайной, но власти, очевидно, было разочарованы ее ответами, так как все закончилось тем, что она была осуждена по пяти пунктам обвинения в лжесвидетельстве.

Боб Таррент, адвокат Харрелсона, начал защиту довольно странно и даже несерьезно. Его клиенту было предъявлено обвинение в незаконном хранении оружия на том основании, что отбывший наказание уголовный преступник не имеет права иметь оружие, в то время как в машине Харрелсона было обнаружено целых пять единиц огнестрельного оружия (власти узнали об этом от его приятеля Хемпа Робинсона). Таррент сделал бесчисленное множество заявлений, внес явно непродуманные ходатайства и выступил со всевозможными опровержениями и возражениями, утверждая, что Харрелсон стал жертвой заговора и что судебный процесс в Хьюстоне незаконен, так как в камере подсудимого власти установили подслушивающие устройства. Судья Путнем Рейтер — человек с огромным терпением — напомнил адвокату, что апелляционный суд штата Техас признал законность установки этих подслушивающих устройств. Кроме того, ходатайства и возражения заявлялись Таррентом в нарушение установленной процедуры. Когда Таррент сказал, что он незнаком с нею, в зале раздался сдавленный смех. "Я плохо учился на юридическом факультете, — признался адвокат Харрелсона. — поэтому не знаю, как правильно формулировать все эти возражения".

Когда судья предложил Тарренту воспользоваться его собственным справочником, Харрелсон в отчаянии закатил глаза и презрительно замотал головой. Обвинители улыбались, откинувшись на спинки стульев.

Показания самого Харрелсона тоже завершились полным провалом. Когда его спросили, почему он не явился в суд еще в июле 1980 года, Харрелсон сказал, что проспал. Почему же тогда он не уведомил об этом суд, когда проснулся? На это Харрелсон ответил, что услышал по радио, будто полицейским в Хьюстоне было приказано стрелять в него без предупреждения.

Хотя максимальное наказание было десять лет тюрьмы и штраф в 5000 долларов, обвинение потребовало увеличить его вдвое, учитывая, что в 1968 году Харрелсон уже был осужден по аналогичному обвинению в незаконном хранении оружия в Канзас-Сити. Суд присяжных счел это требование обоснованным и приговорил Чарлза Харрелсона к двадцати годам тюремного заключения и штрафу в 10 000 долларов.