Грязь. Motley crue - [173]

Спустя три дня после того, как я приехал домой из тура, мне позвонил Джефф Варнер из моего управляющего офиса и сказал, "Здесь полиция. Они хотят узнать твой адрес".

"Ну, передай им от меня сообщение", начал я обычный свой ответ. "Скажите им, чтобы шли нахер. Если они приедут ко мне домой, то только впустую потратят своё время. Меня там не будет".

"Слушай, им на самом деле очень нужно тебя видеть", сказал Варнер.

"Да мне насрать! Я устал от этих арестов и поездок в тюрьму. Кроме того, я ничего не сделал". На самом деле, было много чего, что я сделал. За два дня до этого у меня конфисковали машину, а меня бросили в тюрьму за то, что я ехал без водительских прав. А перед этим на выступлении в Гринсборо в туре "Swine" я поцапался с охранником, который выдвинул против меня обвинения, так что, возможно полицейские, хотели экстрадировать меня в Южную Каролину.

"Никки", умолял Варнер. "Поверь мне, ты должен сказать им, где ты живёшь, и позволить им приехать".

"Нет, я не вернусь в тюрьму. Знаешь что, избавься от них и закажи мне билет на самолёт, хорошо бы куда-нибудь в Южную Америку. В любом случае мне необходим отпуск".

"Хорошо, Никки", вздохнул он. "Я сейчас тебе перезвоню".

Мой телефон молчал в течение часа. Когда он зазвонил, на другом конце провода оказался Винс. Он говорил, как обдолбанный, но он не был пьян. Он плакал.

"Никки, мужик, я не знаю, как тебе это сказать", начал он.

"Ну же! Что такое?"

"Просто они нашли твою сестру мертвой".

"Кого? Какую сестру?" я не был уверен, шла ли речь о Лисе или о моей единокровной сестре Сэси.

"Я не знаю. Но именно поэтому полиция сейчас в офисе. Они пытаются сообщить тебе об этом".

Я позвонил в офис и узнал, что Лиса тем утром умерла от сердечного приступа. Я тут же впал в депрессию. Я был зол на самого себя за то, что отложил свой визит к ней, и я был в гневе на своих родственников за то, что, когда я родился, они заставили меня держать её в тайне. Но, своим отказом произносить это имя, будучи подростком, я низверг и свою семью, и своё прошлое. Теперь, когда мне сорок один, я хочу это восстановить. Поэтому мы с Донной выбрали имя для девочки: Фрэнки Джин (Frankie Jean). (Джин взяли от имени матери Донны, Дженетт [Jeanette].) Я смотрю на это так: мы взяли наши семьи, склеил их вместе и, в конце концов, замкнули круг на моем отце. В то время как я пишу эти строки, я стою на полу на коленях и молюсь о том, чтобы я смог сохранить этот круг единым и нерушимым, навсегда.

Глава 9. Мик «О предзнаменованиях, которые чувствовал Мик Марс, входя в кабинет врача, и о других фактах, которые украсят и подтвердят эту длинную историю»

Как только врач увидел меня, он тут же отменил приём «Золофта» и «Веллбуртина». Но я продолжал испытывать галлюцинации от болей и напряжения в моих костях. Я по-прежнему слышал радиоголоса, и кровать продолжала колыхаться подо мной каждую ночь.

Я пошел к своему ортопеду, чтобы попросить возобновить мой курс приёма болеутоляющих. Я сказал ему, что мои плечи и шея больше не двигаются, и что я вынужден до предела склоняться над своей гитарой, когда играю, а также, что теперь мне необходимо перемещать всё тело, чтобы просто откинуть голову назад. Ему и не нужно было всё это выслушивать. Он просто посмотрел на меня решительней, чем когда-либо, и сказал, "Вы проигрываете сражение".

И он был прав: анкилозный спондилит брал верх. Серый призрак побеждал. Врач снова назначил мне болеутоляющие таблетки и прописал лекарство, которое служило лёгким антидепрессантом — валиум. Серый призрак смог завладеть моим телом, но спасибо на том, что мне удалось сохранить свой мозг. Постепенно, голоса в моей голове стихли, и моя кровать перестала трястись по ночам. Теперь, половину времени я просто ощущаю безумие; а другую половину — что я безумен.

Несколько лет назад я познакомился с худенькой, загадочной девушкой по имени Робби, подводным фотографом, которая повредила своё ухо во время погружения на двухсотфутовую глубину (60 метров), и теперь работала в конторе, которая организовывала туры по наблюдению за поведением морских животных. Она говорила с умом и рассудительностью сорокалетней, хотя ей было всего двадцать. Она так вела беседу, как я никогда не мог: всё, что она говорила, звучало спокойно и вдумчиво. Я был так очарован ею, что после тура я записал её телефонный номер, оставил ей сообщение и, в итоге, полетел в Теннеси, чтобы навестить её. Вернулся я не один.

По мере того как мы с Робби проводили всё больше времени вместе, она стала моим единственным другом, и я понял, что она была женщиной, которую я искал всю свою жизнь, но, к сожалению, всё время терпел неудачу. Она не пила, не принимала наркотики и прочую гадость, и поэтому она помогла мне стать на путь истинный. Плюс, она не охотилась за моими деньгами, т.к. у неё была своя собственная компания, «Nature Films», которая поставляла фотографии и фильмы для моих любимых после с гитары вещей: телевизионных каналов «Discovery Channel», «Learning Channel» и «National Geographic». У Винса есть Хайди, у Никки — Донна, а у меня теперь есть Робби. Всякий раз, когда я вижу её снимки по телевидению, я улыбаюсь и говорю, "Это моя старушка".