Грядут плохие времена - [2]

— Я в порядке, — сказала она слабым и надломленным голосом. — Со мной всё хорошо.

— Ты не в порядке, — твёрдо сказала Дженни. — Я вызову врача. И ты не уйдёшь из этого дома пока не полностью выздоровеешь.

Елена пробыла с нами месяц.

Пока не умерла.

* * *

Пока Дженни сидела в гостиной, я порубил цуккини и выбросил. Когда я подошёл взглянуть на неё она, выпрямив спину и положив руки на колени, сидела на диване боясь пошевелиться.

— Она снова здесь, — сказала Дженни.

Я кивнул.

— Что ей от нас нужно? Какого чёрта она от нас хочет? — Дженни внезапно расплакалась, её стиснутые в кулаки руки на коленях дрожали от отчаяния. Я поспешил обнять её и утешить. Она положила голову мне на плечо.

— Может, на этом всё, — сказал я. — Может этим всё закончится.

— Ты знаешь, что на этом не закончится! — Дженни посмотрела на меня с яростью.

Удерживая её в объятьях я ничего не ответил, и так мы просидели очень долго.

В доме вокруг нас, мы слышали шум.

* * *

Она умерла внезапно. Елена уверенно выздоравливала и повторных эпизодов не было. Она помогала Дженни по дому: мыла посуду, убиралась, работала в саду. Она немного раскрылась, хоть и не была особо разговорчивой, и мы узнали её. Елена была доброй, честной, умной девушкой, с большим потенциалом. Нам обоим, Дженни и мне, она очень нравилась.

Вот почему её смерть была таким потрясением. Мы ездили в город за продуктами, и Елена поехала с нами. Мы купили всё что нужно и почти доехали до дома, когда я услышал с заднего сиденья тихое рычание. Посмотрев в зеркало заднего вида, я ничего не увидел. Краем глаза заметил, что Дженни обернулась.

— Елена? — спросила она.

— Всё нормально, — ответила девушка. — Ничего не случилось. — Её голос казался слабым и неестественным, и я подумал о ночи, когда у неё были судороги.

И когда она парила в воздухе.

Врачу об этом мы так и не сказали. Не знаю точно почему. Мы даже между собой это не обсуждали, и я думаю, что возможно Дженни пыталась притвориться самой себе, что на самом деле этого не было. Я понимал больше и внезапно почувствовал, как во мне нарастает страх.

Свернув на длинную, грязную, подъездную дорогу ведущую к нашей ферме, я услышал, что задняя дверь открылась.

— Останови машину! — крикнула Дженни.

Я нажал на тормоз, резко припарковал автомобиль и выскочил наружу. Елена лежала на земле. Дженни и я побежали туда, где она лежала.

— Елена! — сказал я, и склонился над ней.

Её глаза безумно расширились, и черты лица исказило то самое выражение бессмысленного помешательства.

— Я достану тебя, ублюдок, — сказала она, и голос её мало отличался от шипения. — Я всех вас достану, засранцы.

Её напряжённое тело было неподвижным. Дженни потянулась проверить пульс. Она схватила Елену за руку и покачала мне головой. Её лицо было белым от потрясения.

Я был озадачен и сбит с толку, но сказал Дженни подогнать машину к дому и вызвать полицию, пока я побуду с Еленой. Она запрыгнула в машину и уехала, скользя шинами в облаке пыли. Я разглядывал девушку. Отчасти, я ожидал, что она взлетит и распадётся перед моими глазами, сделает что-нибудь странное и ужасающее, но её безжизненное тело неподвижно лежало на земле.

Приехала полиция и коронёр, тело Елены кремировали. Ни её семью, ни друзей, мы найти не смогли, полиция — тоже; и мы развеяли прах Елены позади фермы, на холме, где она любила лежать и разглядывать облака.

* * *

Я знал, Дженни права. На овощах это не прекратится. Это не прекратится никогда. Меня тоже переполняли чувства страха и ужаса, но Дженни нуждалась в поддержке, и я изо всех сил старался их скрывать.

В первый раз это случилось через несколько лет после смерти Елены. В тот день мы могли видеть ветер. Он был прозрачным, но видимым и закручивался в небе, следуя извилистыми путями в никуда. Мы, с изумлением наблюдая за ним, сидели на улице. Движимые видимым ветром, над нами быстро двигались несколько облаков, вращаясь и сближаясь.

Они приобрели очертания. Лицо. Лицо Елены.

Я увидел это, но не прокомментировал; мой разум отметил этот факт, но не осознал его. Ветер рассеялся, прекратился, облака разлетелись. Мы посидели там ещё немного, а затем пошли в дом. Вместе приготовили ужин, поели, почитали наши книги и отправились в спальню.

Простыни и одеяло были скручены и скомканы, образуя фигуру девушки в муках судорожного припадка.

Мы оба увидели это проявление, и оба закричали. Дженни в панике выбежала из комнаты, а я схватил угол одеяла и потянул. Матерчатая скульптура мгновенно упала в беспорядке.

С тех пор всё и началось.

* * *

Какое-то время плохие времена наступали каждый год. Однажды мы хотели сбежать от них: оставить ферму, уехать в отпуск. Мы надеялись быть в отъезде, когда явления начнут нарастать, и вернуться после того, как всё успокоится. Когда Дженни увидела лицо Елены в узоре осенних листьев, что опали с одного из наших деревьев — довольно безобидное проявление — мы собрали наши пожитки и уехали, прежде чем начался настоящий кошмар. Нас не было две недели, но, по возвращению, явления продолжались, словно мы и не уезжали.

На следующий год мы задумались о переезде, дошло то того, что мы подыскивали другое место. В северной части штата мы нашли ферму поменьше, но когда риэлтор показывал нам домохозяйство, в переплетении кустов на холме над домом, мы увидели силуэт Елены. И поняли, что никуда нам не убежать.