Грядущего Великое Кольцо - [2]

Способность Ивана Ефремова проецировать в будущее проблемы науки, находившиеся еще в зачаточном состоянии, и поныне ставит многих в тупик. В чем тайна этого феномена?

На этот счет не раз высказывались самые необычные предположения. А ответ — единственно правильный! — один. Интуиция ученого и воображение фантаста — вот два могучих крыла, вздымавших ефремовскую фантазию в полет над триединством времен: прошлым, настоящим, будущим. Но и фантазия и интуиция покоились на прочной основе воистину всеобъемлющих знаний, будь то космонавтика или звездная астрономия, медицина или ботаника, история или психология, живопись или музыка.

«Могучее», «мощное» — иных эпитетов не сыщешь для воображения Ефремова. Вот один из ранних рассказов «Звездные корабли».

…Подобно необозримому колесу вращается Млечный Путь — наша Галактика, где среди прочих бесчисленных звезд и черной, остывшей материи летит земное Солнце. Давным-давно, в меловом периоде наша планетная система сблизилась на краткий миг с другой такой же системой, населенной мыслящими существами, и они в поисках энергетических запасов посетили Землю. В ту пору в глубинах земной коры шел интенсивный распад сверхтяжелых элементов, и в некоторых горных местностях наружу прорывалось сильное излучение, убивая все живое. Так, в частности, погибли динозавры, а вместе с ними случайно один из пришельцев…

Таков сюжет рассказа, своей масштабностью, кстати, вполне подходящий для романа. Но сюжет для Ефремова — это лишь повод расстелить прихотливый узор размышлений о единстве форм жизни во вселенной. Подобно Карлу Линнею или Чарлзу Дарвину, он классифицирует живую природу. Но не Земли, а всей вселенной. И делает поразительный вывод: повсеместно существа мыслящие должны иметь сходный облик.

Разум — это не говорящие кристаллы, одушевленная плесень или облака. Единственный носитель разума — гомо сапиенс, человек разумный. «Мы согласились, что схема животной жизни, основанная на белковой молекуле и энергии кислорода, должна быть общей для всей вселенной, — размышляет один из героев рассказа, профессор Шатров. — Мы согласились на то, что вещества, слагающие организм, использованы не случайно, а в силу своей распространенности и химических свойств. Мы согласились также, что планета, наиболее пригодная для жизни в любой планетной системе, должна быть сходна с нашей Землей… Следовательно, вопрос в основных путях эволюции, создающих мыслящее существо. Каково оно?

…Мыслящее животное должно быть позвоночным, иметь голову и быть величиной примерно с нас. Все черты человека не случайны… Между враждебными жизни силами космоса есть лишь узкие коридоры, которые использует жизнь, и эти коридоры строго определяют ее облик».

Можно сказать без преувеличения, что «Звездные корабли» положили начало советской космической фантастике в ее современном виде. Потом, спустя десятилетие, появится роман «Туманность Андромеды». Он будет переведен на многие языки во всем мире, а ясноглазый посланец России Юрий Гагарин возьмет книгу с собою в первый полет к звездам. Появится «Сердце Змеи» — до мельчайших деталей выписанная картина встречи землян с братьями по разуму. Но гипотеза истоков и форм мировой жизни, выдвинутая в «Звездных кораблях», останется неизменной: разум — един; «обитатели различных „звездных кораблей“ поймут друг друга, когда будет побеждено разделяющее миры пространство, когда состоится наконец встреча мысли, разбросанной на далеких планетных островках во вселенной».

Вывод Ефремова на редкость оптимистичен: мы не одиноки среди ледяного молчания межзвездных просторов, молчания, пугавшего даже таких философов, как Паскаль. Наши братья на иных планетных островах не прозябают в одиночестве, они объединены в Великое Кольцо Миров, куда — настанет срок, каким бы отдаленным он ни был — подключатся полноправна земляне.

Если космические произведения Ефремова, подобно сгущенному до осязаемости звездному лучу, высветили безмерные дали будущих времен, дилогия «Великая Дуга» вся нацелена в прошлое. Это тоже научная фантастика, но теперь перед мысленным взором читателя встают Древняя Эллада и Египет.

Свобода и долг… Именно между свободой и долгом в любви к родине предстоит выбрать казначею фараона Баурджеду и его кормчему Уахенебу. Пустившись по приказу владыки разведывать новые земли, они вместе с многочисленными участниками экспедиции за долгие годы жестоких испытаний откроют нечто святотатственное, подрывающее основы их прежних представлений о мире. Оказывается, страна Та-Кем, «Большой дом» фараона — далеко не единственная в черте земного круга. Оказывается, она лишь малая и далеко не лучшая часть среди множества иных стран, народностей, племен. Оказывается, на земле существуют не только плоские пустыни, рассекаемые мутным Нилом, но и тысячи неведомых красивейших зверей и растений, волшебной красоты моря и заливы, увенчанные вечными снегами горы, пред которыми жалкими выглядели бы фараоновы пирамиды.

…Сменяются весны и зимы. Один за другим гибнут спутники Баурджеда. Они не знают, что в «Большом доме» сменилась власть, что сами они в представлении соотечественников давно мертвы. Казалось бы, никто не мешает им облюбовать один из райских уголков земли обитаемой, Ойкумены, и зажить вольной жизнью пахарей, звероловов, рыболовов. Но, вновь и вновь одолевая препятствия, они, подобно спутникам Одиссея, стремятся попасть на родину. Увы, здесь ждет их позор, бесчестье, а многих и смерть. Ибо правда о мире, правда, столь глубоко выстраданная, покажется фараону кощунством, умалением его богоравного величия, пошатнет культ единовластия. А раз так — уничтожить все путевые записи, запретить всякое упоминание о дерзком путешествии.