Груз-500 (таежный детектив) - [29]

Обо всем договорившись, Савченко отправил бригадира спать до обеда, а после обеда настанет и его очередь отдыхать. Но осторожный и рассудительный Багрянцев не согласился: ему надо побывать в столовой, чтобы понаблюдать за общим настроем людей. Скрыть вести о золотых делах на полигоне невозможно, и, хотя народ на «Соболиной» дисциплинированный, порядок знает, не было случая, чтобы кто-то, вопреки правилам, интересовался, сколько добыли золота или сколько его находится в доводочном помещении, однако оба они, и Савченко и Багрянцев, были проинформированы об имевших место в стране фактах вооруженного нападения на участки, при которых грабителям удавалось захватить кое-какую добычу. Случалось, что при этом гибли люди.

Проверили пистолеты, загнали патроны в патронники, поставили на предохранители и пошли на завтрак. Есть не хотелось. Попили чаю и разошлись.

…На полигоне, словно окаменевшие, застыли бульдозеры. Их хозяева отдыхали в своих балках. Только служба по съему золота продолжала носить в борщевых кастрюлях шлиховое золото. Членам комиссии никто не мешал. А они старались побыстрее перенести горную массу в помещение для доводки. Там работали бывшие опытные артельщики. Их все хорошо знали и не завидовали их ответственной, но монотонной работе, жизни, полной ограничений, запретов, постоянного беспокойства за сохранность каждого миллиграмма драгоценного металла.

После обеда Багрянцев опять зашел к горному мастеру. Надо было обсудить, как организовать ночную смену. Савченко, подумав, сказал:

— Ну что, Василий Васильевич, по твоей инициативе мы сделали заход на целичок. Пока мы здесь вдвоем, давай подумаем, что предпринять, чтобы не получить по шее за добытое без проекта золото. Сам знаешь, как больно бьют за такое грубейшее нарушение горного законодательства. Вот как конфискуют наше золото (а его на редкость много) в пользу государства, тогда сами заплачем вслед за колодой. Я здесь главный и ни за чью спину прятаться не стану, но и лишнего получать на свою голову не хочу. Подготовь документ вместе с геологом на мое имя с просьбой разрешить в качестве эксперимента на целичке произвести пробное вскрытие и промыть горную массу через промприбор. Поставь свою подпись, и пусть геолог участка распишется. Это будет хоть какой-то документ для прикрытия.

Багрянцев долго не раздумывал:

— Я согласен. Нарушали вместе, и отвечать будем вместе. А как геолог отреагирует — я не знаю. Но если вы хорошо все ему объясните, думаю, он пойдет навстречу. Ведь не только о своей выгоде печемся, но и об артели думаем.

Сидя в балке, горный мастер с бригадиром работали с документами. Выглянув в окно, Василий Николаевич увидел, как со стороны доводочной к их домику решительным шагом направляется повар-стажер Кравченко, а рядом, едва поспевая, семенит незнакомая женщина. Савченко попросил Багрянцева узнать, что это за гостья и как она сюда, в запретную зону, добралась. Василий Васильевич поговорил с незнакомкой, она осталась на улице, а он вернулся в балок.

— Это Екатерина Васильевна Павлова из села Карновка, — сказал бригадир. — Работает овощеводом в местном хозяйстве в шестидесяти километрах отсюда. Она сначала на попутках добиралась, потом двадцать четыре километра на лодке до Ильичевки, прямо до парома доехала. А последние километры уже лесными тропами шла. Рассказывает, что здесь недалеко столько черемши да папоротника на ключевых болотах растет, а как мороз ударит — клюква пойдет. Ее до самых больших снегов собирать можно. Раньше люди выезжали на несколько дней большими группами, ночевали на сопке, в деревне Николаевке. Сейчас ее нет, одни фундаменты да печки от избушек о стались. Нам эти места знакомы. Приехала «к самому главному, по очень важному делу. «Может быть, вначале ее покормить, а потом уже расспрашивать? А то как-то не по-нашему», — предложил бригадир.

— Конечно, веди ее в столовую. А я подожду. Тем более такой редкий гость. Ведь к нам, кажется, на участок еще никогда женщина не заходила.

Василий Васильевич вышел и опять заговорил с Павловой. Та что-то ответила, отрицательно покачав головой, и пошла мимо бригадира к балку. Багрянцев махнул рукой и последовал за ней. Они вместе зашли в помещение.

Савченко усадил женщину на лавку и спросил:

— Ну, что вас в наши запретные места завело? По какому делу к нам?

Женщина как будто не слышала его вопросов. «Что ж, — подумал горный мастер, — ей собраться с мыслями надо. Видимо, растерялась, что сразу к главному попала». Через несколько минут Екатерина Васильевна оценила обстановку, справилась с волнением и начала рассказывать:

— Я из села Карновка. Всю жизнь там прожила, и свое хозяйство имеется. Все бы ничего, но производство встало. Новое начальство совхоз не признает, уже и по-другому его назвали. Какое-то ООО создали, которое ни сеять, ни пахать не хочет. Работы нет. Людей лишают последнего куска хлеба. Моему мужу-механизатору еще, можно сказать, повезло. Он в дорожное хозяйство устроился, обкашивать дороги от бурьяна. Но даже при таком развале хозяйства за счет собственного огорода прожить можно. А вот что с сыновьями делать — ума не приложу. У меня их трое. Старший, слава Богу, в порядке. На железной дороге работает. А недавно два сына-двойняшки из армии вернулись. В Забайкалье служили. Похвальные листы от командования привезли. А до армии с отцом возле тракторов день-ночь пропадали. Мы так и думали, что они механизаторами будут, здесь же, в деревне, свои семьи создадут. Все вместе весело жить будем. А тут эта перестройка началась. Пока парни в строю ходили, деревни уже почти не стало. И пахать не надо. Со всех сторон поля брошенные, сорняки в рост человека. Страшно за забор выйти.