Груз 209-А - [6]

– Вот тебе и трусоватые. – Вахалий ткнул носком сапога тело в кожаной куртке. – Рэволюционэры, мать твою. Товарищ Феликс и… – Призрак склонился над вторым телом в кожанке. – Ехансон, чтоб ему… идейные голодранцы. А мы их рыбкой подкармливали. Мясцом баловали.

– Пистолет с глушаком, кайский лук. Странновато. – Колода перевернул на спину лысого. – Глотку от уха до уха распахали. У дикарей научились?

– Похоже на то. Сколько лет с кайцами бок о бок прожили, в рот заглядывали, суки. – Вахалий заскрипел зубами. – Подставить хотели.

– Зачем? Какой прок? Воевать нам не с руки. Охотничьи угодья потеряем, да и порежут нас. Куда нам против кайцев?

– Порежут. – Вахалий закурил. – Ты говорил… Тофик где-то рядом?

– Рядом. – Семен осмотрелся. – А может, и его?..

– Может. – Призрак плюнул за борт. – Слышь, Колода. А давай-ка мы с тобой лурайды в плавни заведем. Может, «товарищи» и не одни были? Где-то еще рэволюционэры прячутся? Тихо. – Вахалий поднял руку. – Что за…

– Ай мама шитутон, шитутон… – послышалось негромкое пение.

– Тофик, – прошептал Семен, а потом выкрикнул: – Эй!

– Заткнись, – прошипел Вахалий. – Забыл про «товарищей»?

– А если…

– И что? Чем поможешь? – Призрак перелез на свою лурайду. – Хватай шест и правь к берегу. Тофик… хухушок, чтоб его… снова глаза залил, вот и горланит. Ори не ори, все одно не докричишься. Ты греби к плавням, я за тобой.

– Ладно, догоняй. – Семен взялся за шест, а песня как-то резко оборвалась. – Вот черт. – Колода замер, слушая тишину. – Тофик, ты где?

– Отчаливай. – Призрак ногой оттолкнул лурайду Беззубого. – Заткнись и греби к плавням. Да гляди в оба.

Как Семен Колода ни глядел – и в оба, и с прищуром, но ничего не увидел. Разве что туман, холодный и мокрый. Лурайда с ходу ударилась носом во что-то твердое и остановилась.

– Что за?.. – Семен сбросил плащ, взялся за тесак. Точно такой же, как у Вахалия.

– Ну… и кто тут? – прозвучал осипший голос. – Кому по кумполу настучать?

– Цыц! – Семен перемахнул через борт.

– Что значит цыц? – лежа на палубе с бутылкой в руке, возмутился мужичок лет сорока пяти. – Я щас кому-то цыцну! Вот только встану.

– Лучше лежи, не вставай. – Семен придавил Тофика к палубе, прислушался.

– Ты кто такой? – возмутился Тофик. – Мужик, ты откуда взялся?

– Замолчи, – прошипел Семен. – Что же ты, носатый, делаешь, зачем глаза залил? Тут такое творится!

– А-а-а, это ты, Сема. Молодец, как ты меня придавил – коленкой да в спину. А я не обижаюсь, давай выпьем. У меня… – Тофик принялся шарить рукой. – Где-то было. Вот тут. – Полупустая бутылка покатилась к борту, разливая на палубу остатки хмельного зелья. – Что-то руки ослабели. Ты, Сема, не стесняйся, там, в рундуке, еще что-то есть. Угощайся, а я… я немного отдохну.

Отдыхал Тофик уже на берегу – храпел и постанывал до самого рассвета. Мертвых зарыли: Беззубого с братьями – под невысоким деревцем в глубокой могиле, а «товарищей» – у звериной тропы в ямке. Забросали землей и накрыли ветками.

– И так сойдет, – заключил Вахалий, вытирая травой походную лопатку. – Человечина – тоже мясо. Пусть краканы порадуются.

– Не по-христиански это. – Семен искоса взглянул на могилку революционеров. – Они тоже люди.

– Люди?! – Вахалий одарил друга суровым взглядом. – А глотки резать по-людски, по-христиански?

– Сам сказал… – Семен закурил. – Застрелили Беззубого, а уже потом.

– Конечно, потом. Беззубый не из робкого десятка, да и братья у него еще те… сорвиголовы. Эту семейку голыми руками не возьмешь. – Вахалий отложил лопату и взял длинную кайскую стрелу. – Буди Тофика, к дикарям пойдем.

– Ты что, спятил? – Семен раскрыл рот, самокрутка упала в траву.

– Не хочешь – оставайся. А мне… мне к вождю нужно. Разговор есть.

– А разве нас звали? Сам знаешь, что за такое бывает. Непрошеный гость хуже…

– Не ной. – Вахалий поднял большой кайский лук. – Уж больно интересно – как эта хрень к «товарищам» попала? Надеюсь, ты не думаешь, что кайцы сами лук отдали?

– Эти отдадут, как же! – Семен поскреб затылок. – Вот черт! Что же это выходит?

– Плохо, Сема, выходит, очень плохо. Теперь-то понятно, кто у меня в избушке похозяйничал.

– Ты думаешь…

– Уверен. – Вахалий присел ближе к другу, воткнул в землю стрелу. – Вот и разгадка – зачем пешню стащили!

– Так я и раньше знал. – Семен поскреб щеку. – Хорошая пешня всегда пригодится.

– Это точно. К примеру – дикарю брюхо проткнуть.

– Зачем?

– Да чтобы лук и стрелы забрать. Разве не понятно?

– Выбросил бы ты в реку и лук, и стрелы. От греха подальше.

– Выброшу, – пообещал Вахалий.

– А зачем «товарищам» лук? На кой он им?

– Нас с тобой грохнуть.

– С какой радости? – Семен уставился на друга. – Что мы им плохого сделали?

– А Беззубый с братьями? За что их убили?

– А то не знаешь? Беззубый давно нарывался.

– Что значит нарывался? В Заречье у него много врагов, но чтобы здесь…

– Так ты что, не в курсе? Еще не слыхал?

– Нет, не слыхал.

– Ну да. Ты же больше месяца на островах рыбачил. – Семен криво улыбнулся. – Тут такое было…

– Не томи. Выкладывай.

– Да и выкладывать особо нечего. – Колода разгладил усы. – Беззубый с брательниками за коститцами на вторую заставу отправились. А там «товарищи», агитбригада, за новую жизнь байки травили. Мы с Тофиком сети у Мичмана в лавке покупали. Выпили пивка, по рюмочке горькой хряпнули. Поздно уже было, ночь. А тут Беззубый в устель пьяный завалился. Как всегда, не один, с брательниками.