Груз 209-А - [59]

– Что, не нравится наше угощение? – закуривая, спросил солдат. – Ничего, гаденыш, я тебя накормлю, позже. Все припомню, как Санчо убили, как землян в клетки загнали.

– Я не причастен ни к первому, ни ко второму эпизодам.

– А кто причастен? – Женька пускал к небу колечки дыма. – Может, я?

– Не цепляйся к лишенцу. – Вахалий передал Семену пустую тарелку, вытер усы.

– А чего это ты за него мазу тянешь? Он тебе кто, может…

– Ну вот. – Семен горестно вздохнул. – Опять черт-те что мелет. Ты на каком языке разговариваешь?

– На нормальном. У нас все так разговари-вают!

– Где это у вас? – Семен сложил стопкой грязные тарелки, уложил в них ложки.

– Ну-у-у дома. На Купце.

– Планета такая. – Вахалий скрутил сигарету, угостил доктора. – Одно время туда каторжан ссылали. Железную руду добывать. Вот у них и нахватались. Заключенных лет сто как вывезли, а словечки остались.

– И откуда ты все знаешь? – Женька поскреб шею, скорчил глупое лицо. – Везде-то ты был, все-то ты видал. Сам-то как говоришь, «лишенец» – это наше словечко. Что, бывал на Купце?

– Не довелось. – Призрак спрятал кисет, закурил. – На руднике у меня в отряде лейтенант был. Помер парень, через месяц, как прибыл, помер. Так вот он был твоим земляком. От него и перехватил это словечко. Прицепилось, как… ну сам знаешь. Так этот лейтенант точно так же разговаривал. А может, и покруче.

– Так и я раньше круто заворачивал, по-пацански, – с нескрываемой гордостью заявил Босонец. – Ротный отучил. Из-за моего базара и взводному перепадало. А я Макса уважаю, вот и пришлось забывать про феню.

– Это что, твою девушку Феней кличут? – Сема тоже закурил. – Слыхал я такое имя, была у меня одна знакомая.

– Сам ты имя. Да ну вас, дебри дремучие. Одно слово, деревня.

– Ну ты… – Колода пригрозил пальцем. – Тоже мне горожанин…

– Э-э-эх… – выдохнул солдат. – Сейчас бы чифирочка кружечку да подмять бы дурочку.

– Чифир – это крепкий… очень крепкий чай. Эти… – Вахалий не без улыбки смотрел на солдата. – Потомки урок чай варят. Да так, что ложка стоит.

– И это ты знаешь? – Женька выпучил глаза. – Уважаю.

– Извините, что перебиваю. – Кафт погасил окурок. – Мне бы хотелось узнать…

– Да знаю я, чего тебе хочется. – Вахалий подбросил в огонь головешку. – Не терпится вынюхать, откуда мне известна история твоего народа? Правильно, хухушок?

– Именно так.

– Ладно, поиграли и хватит. – Вахалий тяжело вздохнул, поскреб шею. – Давай рассказывай. Выкладывай все как на духу.

– Ты о чем?

– Все о том же. Настоящее имя, звание.

– Я же говорил. – Пленник оглянулся, в глубине острова что-то ухнуло, как будто большой камень упал в пропасть. – Я не военный и никогда им не был.

– Врешь, лишенец. – Вахалий переглянулся с Семеном. – Думаешь, мы дурачки? Как говорит Женек – деревня.

– Я бы воздержался от комментариев. – Кафт улыбнулся, явно поддерживая мнение Босонца. – Не мне судить.

– Воздерживаться вредно, так говорит наш ротный. – Женька вынул из ножен штык. – Слышь, Сема. А пусть глорик посуду вымоет. Хоть какой-то толк.

– Да погоди ты, – отмахнулся Семен. – Так что, будешь говорить правду?

– Какую правду? Я все рассказал. Звать Кафт, доктор…

– Ну, доктор так доктор. – Вахалий поднялся, тяжело ступая, приблизился к пленнику. – Какой ты к черту доктор? Руки оружейным маслом пропахли. Вояка ты и, похоже, не из простых. Уж больно хитер для окопника. – Крепкая ладонь легла на плечо, и лицо Кафта исказила гримаса боли. – Будешь препираться, сломаю ключицу, потом…

– Чего ты хочешь?

– Самую малость. – Хватка ослабла. – Зачем к нам пожаловали? С какой целью?

– Я уже говорил.

– Женек! – окликнул Призрак. – Дай-ка мне свой ножичек.

– Да пожалуйста, – Босонец протянул штык. – Для благого дела не жалко. Только не сломай. У меня на эту заточку особые планы.

– А может, моим… – Сема достал увесистый тесак. – Оттяпаем руку по самый локоток. Не заговорит – выше рубанем.

– Лучше сразу убейте, – Кафт шипел, трепыхался в крепких руках охотника. – Безродные твари, полулюди, дикари.

– Ты смотри, раздухарилась псина глорианская. Напрасно ты так… – Вахалий легонько стукнул Кафта по голове. Тюкнул кулаком сверху вниз. Тот дернулся и обмяк.

– Что, упаковываем? – Женька сиял. – Лихо ты его прижмурил. Хлоп и готов. Вот бы мне такую силищу. Я бы…

– Помолчи, Женек. – Вахалий встряхнул Кафта. – Притворяется, сволочь.

– И не старайся. – Сема вернулся к тарелкам. – Тебе бы на скотобойне работать. Бах кулаком – и с копыт. Еще разок – и мясо от костей отошло. Не убьешь, так покалечишь.

– Ну и правильно. – Босонец сунул штык в ножны. – Зачем он нам? Только головняк от этого доктора. Давно нужно было…

– Может, ты и прав. – Семен взял тарелки, побрел к реке. – Слышь, Вахалий, – на полпути окликнул охотник. – Нам-то можешь рассказать, откуда такие познания в истории? Лихо ты и про Илламу, и про землян. Вычитал где или…

– Или. – Вахалий склонился над доктором. Тот еще дышал, но как-то прерывисто. Призрак нахмурился, полез в карман за табаком.

– Расскажи, поделись с друзьями, – елозя ладонью по тарелке, смывая водой остатки ужина, настаивал Семен. Стайка маленьких рыбок накинулась на дармовую еду, устроив пир на мелководье.