Грусть белых ночей - [10]

В местечке очень много зелени. Правда, садов не густо, однако в каждом дворе и на улице растут березы, клены, множество тополей.

Лучше всего мечтается ночью, когда одиноко бредешь по пустынным улицам. Невольно задумываешься: почему люди спят? Ведь сердце бьется и во сне, не останавливаясь ни на минуту... И вообще, что такое сон?

Василю кажется, что люди просто привыкли к вещам, которые их каждодневно окружают, и поэтому спокойно воспринимают все как есть. Что же касается вопросов, то их можно задавать бесконечное множество. Например, почему растет дерево? Пожалуй, ни одни мудрец не ответит на этот вопрос. В учебнике ботаники сказано: делятся клетки, существуют восходящие и нисходящие токи; листьями дерево усваивает солнечный свет, углекислый газ, корнями — влагу и питательные вещества. А скажите, пожалуйста, где та сила, которая всем этим управляет, которая координирует все процессы? Ведь должно же быть что-то такое, что объединяло бы в одно целое жизнедеятельность ветвей, листвы, многочисленных корешков, наконец, всего дерева...

Василь и не заметил, как подошел к универмагу. Так и есть — он не первый. Возле крыльца — две незнакомые женщины и мужчина. Василь будет четвертым. Это тоже неплохо.

Василь поздоровался, спросил, кто последний в очереди. Где-то в соседнем дворе пропели петухи. На исходе лета ночи уже довольно прохладные. Когда он пошел, холода не чувствовал, стоять же на месте зябко. Местечковцы, пришедшие перед ним, оказались умнее — оделись в ватники, пальто.

Василь стал прохаживаться туда-сюда, прислушиваться к разговору. Одна из теток рассказывает о каком-то кладовщике, получившем год принудительных работ, и, не стесняясь в выражениях, ругает его жену. Из ее рассказа следует, что кладовщик души не чаял в молодой супруге, не давал ей делать никакой работы, но, как только его увезли, она привела в дом другого...

Василь любит такие беседы... Неторопливые, спокойные, они привлекают четкостью в осуждении зла, в чем бы оно ни проявилось. На одну историю нанизывается другая, вспоминаются иные подобные случаи. Кто-то говорит, кто-то слушает, — беседа течет, как извилистый говорливый ручеек. Время от времени Василю кажется, что эти умудренные опытом люди знают то, чего он сам никогда знать не будет. Не потому ли они так спокойно рассказывают совершенно невероятные случаи и словно заранее соглашаются с тем, что в жизни все бывает.

Пришли еще двое. Василю вроде бы и веселее — он уже не последний. Вот так и проводит он ночь — слушает разговоры, прохаживается, думая о своем.

Когда на востоке заалела едва заметная полоска зари, людей уже собралось человек тридцать — все стали выстраиваться цепочкой у стенки магазина. Василю хватило еще места на крыльце. Поскольку до открытия универмага времени остается много, некоторые, заняв очередь, уходят домой, чтобы часок-другой поспать, — необязательно торчать возле закрытых дверей. Чуть позже появляются и знакомые: две девушки из девятого класса, подружки Нади Меделки, затем белобрысый, плечистый десятиклассник Микола Райдун. Микола часто наведывался к Степану Броньке, поэтому и с Василем запанибрата.

Тем временем на улице становится все светлее, постепенно гаснут в небе звезды, начинают несмело подавать голоса воробьи. Где-то неподалеку заскрипел ворот колодца, замычала корова, кто-то из мужиков принялся колоть дрова, — местечко, хотя и медленно, начинает просыпаться. А людей в очереди все прибавляется. Очередь, изгибаясь змеей, уже скрывалась за универмагом.

Мимо прошло стадо. Невысокого роста, шустрый пастух, забежав вперед и звучно щелкнув кнутом, завернул его в боковую улицу — погнал к выгону.

Затем шумной стайкой прошли первоклассники. У одного полотняная сумка за плечами, у другого книги под мышкой, третий чернильницу в руках держит. Василь молча проводил ребятню взглядом. Когда-то — кажется, целая вечность прошла — он сам вот так спешил на занятия. Не забылся и первый поход в школу, который закончился полным конфузом. Помнится, решил он записаться в первый класс вместе с соседским пареньком Адамом, потому как умел уже читать и считать до тысячи, Адам же с трудом только бекал по слогам. И на тебе: Адама приняли, а ему отказали — не хватило трех месяцев до восьми лет. Правда, недели две он просто так посещал школу, сидел за партой, слушал уроки, но учительница его не вызывала, не давала никаких заданий, и в конце концов он перестал ходить...

А у входа в магазин толпа тем временем росла и росла; в душе Василя невольно зародилось нехорошее предчувствие. И оно не подвело. Все произошло быстро и неожиданно. Когда стали открывать входные двери, Василю пришлось посторониться. Но уже в следующее мгновение на крыльцо валом хлынули те, кто вообще не стоял в очереди, и Василь тотчас оказался в стороне. Он изо всех сил пытался продвинуться, занять прежнее место, энергично заработал локтями, чтобы проскочить в магазин, но в эту минуту его схватил за воротник милиционер. Схватил властно и грубо — даже пуговки на сорочке полетели — и выволок из толпы. Не слушая никаких доводов, держал до тех пор, пока половина очереди не оказалась в магазине. Как жулика, держал. Очевидно, полагал, что навел порядок...