Грушевая поляна - [29]

Мадонна пропускает неинтересный, по ее мнению, кусок и находит абзац, который считает достойным не просто внимания, а восхищения:

– «Вы знаете, что выбрать ребенка очень трудно, мы не хотели…» – Мадонна на минуту прерывается. – В общем, они не хотели приезжать и сами здесь выбирать, потому что это эмоционально тяжело и детям, и им самим. – Мадонна читает следующий абзац: – «Сначала мы думали взять ребенка не старше шести лет, маленькие легче переносят интеграцию и адаптацию, но когда мы увидели фото Ираклия, его нежное лицо и чистый взгляд…»

Глаза Мадонны наполняются слезами, она зажимает нос большим и указательным пальцем, стараясь сдержать слезы, зажмуривается и замирает, подбородок ее дрожит, сердце сильно бьется, но вскоре она приходит в себя и, всхлипывая, дочитывает письмо.

– В общем, поэтому они и решили…

– Ва, Ика! Твоя морда им понравилась! – скалится Леван, и Цицо пронзает его взглядом.

Разрыдавшаяся Дали достает огромный платок и вытирает лицо.

Как видно, эре героев интерната предстоит продолжиться. И Ираклию суждено стать одним из них, новым героем, который достигнет большего, чем Кирилл и Ира, вместе взятые.

Дождь перестал, и Лела с Ираклием вернулись в сторожку.

– Ты не рад, пацан? – спрашивает Лела, отвесив Ираклию подзатыльник. – Потом и меня заберешь! Только не скурвись там, а то будешь потом говорить, что теперь ты американец по самые помидоры… – Лела смеется, Ираклий тоже улыбается.

Они закуривают. Сторожка наполняется дымом. Лела встает, чтобы открыть окно.

– Лела, – окликает ее Ираклий.

– Да что с тобой? Что ты заладил: «Лела, Лела»? В Америке не будет с тобой никакой Лелы, смотри не описайся там со страху. Ничего, я дам тебе номер, позвони от моего имени Шварценеггеру! – Лела, смеясь, сражается с оконной ручкой.

– Пойдем позвоним?

Лела застывает. Оставляет окно в покое. Пристально смотрит на тонущего в клубах сигаретного дыма Ираклия.

– Один раз хотя бы позвоним… – осторожно просит он.

– Парень, ты, кажется, не в себе! А ну-ка пощупай себе лоб! – Лела садится на стол у окна. – Тебе такое счастье привалило, а ты куда-то звонить хочешь. Зачем тебе звонить? – Лела пожимает плечами, как будто уже ничего не понимает ни в жизни, ни в людях.

– Не знаю, все-таки… А вдруг она приедет, – рассудительно замечает Ираклий.

– Не желает она приезжать, понимаешь ты или нет? – говорит Лела, хочет еще что-то добавить, но умолкает.

Ираклий тоже молчит. Лицо у него худее и бледнее обычного, и Леле вспоминаются сказанные американцами слова про нежное лицо и чистый взгляд.

Дверь открывает дочка Мзии, и Лела убеждается, что волосатый жук по-прежнему обитает на щеке девочки, никуда не убежал. Увидев гостей, девочка хмурится и, не сказав ни слова, захлопывает дверь у них перед носом. Лела и Ираклий удивленно переглядываются. Лела снова звонит в звонок. На этот раз открывает Мзия – без привычной улыбки, неприветливая, она мрачно глядит на пришедших.

– Здравствуйте, – говорит Лела, – извините, пожалуйста, можно позвонить?

Во взгляде Мзии читается обида: на глаза ей наворачиваются слезы.

– Ну вы молодцы! – произносит она дрожащим голосом. – Большое спасибо, что так отплатили мне за добро! Приходите, звоните сколько хотите, никто от вас ничего не требует, лишь бы вам хорошо было… А вы позвонили за границу, и нам из-за вас отключили телефон! Муж вернулся с работы, уставший, пошел платить. Почему? Почему нас так обманули те, которым мы помогали?

Мзия вот-вот расплачется. Лела замечает, что из-за ее спины выглядывает дочка. Мзия захлопывает дверь.

Через некоторое время дверь приоткрывается, девочка с жуком на щеке высовывает нос в щелку и смотрит на незваных гостей.

– Дочь, немедленно закрой дверь и отойди оттуда! – раздраженно кричит Мзия.

– Мам, они тут стоят!

– Закрой и отойди! – повторяет Мзия.

Девочка закрывает дверь, и наступает тишина. Из квартиры не доносится ни звука.

Подумав, Лела подходит к двери напротив и звонит в звонок. Ираклий удивлен. В этой квартире поселились новые жильцы. Мама, папа, сын и дочь. Дверь открывает худенькая девочка лет двенадцати.

– Простите, пожалуйста, – говорит Лела, – можно от вас позвонить? Мы на минутку. Мы из интерната, у нас срочное дело.

Девочка испуганно хмурится.

– Телефон не работает, – отвечает она.

– А-а, тогда извините, – говорит Лела, и девочка, не попрощавшись, закрывает дверь.

Ираклий спускается по лестнице, Лела следует было за ним, потом вдруг что-то вспоминает и окликает его:

– Давай подождем немного, эта девочка нам наврала.

– Наврала? – изумляется Ираклий.

Некоторое время они стоят на площадке, потом Лела снова звонит в звонок, и дверь ей снова открывает та же девочка.

– Сейчас мужчина приходил. Заглянул в телефонный ящик и починил телефоны, посмотри, думаю, ваш должен был включиться.

Девочка растерянно заходит в квартиру, оставив дверь открытой, и снимает трубку с телефона, который стоит на полочке в прихожей.

– Ух ты, включили, – говорит она, не понимая, кто кого обманул: она гостью или гостья ее.

Лела и Ираклий заходят в квартиру. Девочка скрывается в комнате, в которой что-то бормочет телевизор.

– Кто это? – спрашивает женский голос за дверью.