Грушевая поляна - [22]
На свадьбу Годердзи приглашены все воспитанники интерната, и все они очень этому рады. Нечасто им случается почувствовать себя хозяевами, которые ждут гостей. Ведь завтра именно к ним придет столько народу, именно у них развернется застолье, и все эти нарядные незнакомые люди соберутся именно за их столами.
Женщины из соседнего дома уже суетятся в столовой. Нельзя сказать, что в том доме соседи друг в друге души не чают, но традиция есть традиция: если кто-то умирает, поминки готовят соседи, если кто-то справляет свадьбу, праздничный стол накрывают тоже соседи. Возможно, когда-нибудь этот обычай и канет в Лету, но пока что живет.
Соседки крутятся на кухне, готовят блюда, которые на следующий день останется только заправить и отнести на стол. Горячее будут готовить в день свадьбы. Женщины снуют между домом и интернатом, переходя прямиком из двора во двор, а не через главные ворота. Физрук Авто по такому случаю расширил проем в заборе – на том месте, где и так имелась дыра. Теперь соседки, нагруженные разнообразными продуктами, могут попасть из одного двора в другой, не цепляясь платьями за проволочную сетку. Чтобы пройти в столовую, женщинам нужно пересечь стадион и обогнуть по тропинке грушевую поляну. Перед входом в столовую кучкуются воспитанники интерната, наперебой предлагают помощь и буквально сражаются за право исполнить любое задание.
Взобравшись на стул, Лела снимает для соседок кастрюли с полок. В столовой в основном осталась посуда, которая в обычном хозяйстве не годится. А утварь, которой можно пользоваться дома, – кастрюли среднего и маленького размера, поварешки, алюминиевые миски и мисочки – персонал давным-давно растащил.
Коба и другие парни из соседнего дома заносят в столовую ящики с посудой, арендованной в ресторане. Дорогу им показывает и расчищает Ираклий. Парни ставят ящики на пол и уходят за новыми.
– Лела, – обращается к ней Ираклий, когда она спускается со стула и отряхивает пыльные руки, – выйди-ка на минутку.
Лела следует за Ираклием, а он вырывается вперед и быстрыми шагами устремляется на тропинку, которая огибает грушевую поляну.
– Эй, постой! – окликает его Лела.
– Идем скорей, – Ираклий указывает на шагающую впереди Мзию. Та торопится домой, взять машинку для рубки грецких орехов, которую ей родственница привезла из Болгарии и которая, по выражению самой Мзии, творит чудеса.
– Мзия идет домой… Что-то хочет взять… Может, разрешит позвонить… – поясняет Ираклий, не сбавляя шаг.
– Ты ненормальный?! – восклицает Лела. – Пацан, куда ты будешь звонить, мать уехала в Грецию, как ты ей туда позвонишь, ненормальный?!
– Я спрошу у Ивлиты, если она знает номер, позвоню. Если не знает номера, не позвоню. – Ираклий проходит сквозь пролом в заборе и оглядывается на Лелу, которая стоит на территории интерната и с удивлением смотрит на Ираклия.
– И что ты от меня хочешь? Иди и звони! – Лела поворачивается к нему спиной и направляется прочь.
– Лела! Лела! Очень тебя прошу! – кричит ей Ираклий.
Лела останавливается, оглядывается на стоящего за сломанным забором Ираклия. Позади него по двору проворно шагает Мзия, несет свою внушительную корму к подъезду. Во дворе играют в мяч маленькие девчонки, перекрикиваются писклявыми голосами.
– Еще один раз, клянусь, больше тебя не попрошу! – обещает Ираклий.
Лела смеется, оглянувшись на лопоухого Ираклия, который смотрит на нее, просительно вытянув шею.
– Заладил свое… – ворчит она и лезет в пролом.
Лела и Ираклий нагоняют Мзию в подъезде. Женщина заводит детей в дом. Выносит из комнаты маленький табурет, уходит на кухню и закрывает за собой дверь.
Ираклий звонит своей соседке Ивлите и спрашивает греческий номер матери. Лела стучится в дверь кухни, чтобы попросить у Мзии ручку и листок бумаги, возвращается к телефону и записывает продиктованные Ираклием цифры.
Ираклий прощается с Ивлитой, вешает трубку, смотрит на листок и командует Леле:
– Давай, диктуй!
Лела говорит ему номер.
У Ираклия потеют ладони. Номер набран, соединение установлено, слышны гудки и потом женский голос, который Леле уже хорошо знаком.
– Мама, это я, – тихо произносит Ираклий, и в трубке воцаряется тишина.
– Надо же, Ираклий, – наконец отвечает женский голос, удивленный и как будто обрадованный. – Как ты? Не приехала к тебе, столько дел… Так была занята… И денег не было. Вот буду здесь работать, тогда и деньги появятся на все: и на приезд, и на остальное. Подарки тебе хочу прислать…
– Когда ты приедешь? – спрашивает Ираклий.
– Вот начну работать и, как только соберу деньги, сразу же приеду.
Снова молчание.
– Ираклий, ты же знаешь, как мама тебя любит. Не сердись. Сынок, так будет лучше для всех.
От звука ласкового маминого голоса у Ираклия наворачиваются слезы – неожиданно для него самого. Мальчик принимается усердно тереть пальцами глаза, словно пытается одновременно осушить и вытереть слезы. Лицо у него краснеет, кривится, хотя он не издает ни звука. Лела вырывает из рук Ираклия трубку и кричит во все горло:
– Значит, так будет лучше для всех? – Вопит Лела. – Ашарашка[10] ты этакая, бросила ребенка тут, а сама шляешься туда-сюда, кто ты после этого? Ах ты, дрянь такая. Зачем ты обещаешь ребенку приехать, а?! Хотя бы не обещай, чтоб тебе, ашарашке, пусто было!
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Роуз, Азра, Саманта и Лорен были лучшими подругами на протяжении десяти лет. Вместе они пережили немало трудностей, но всегда оставались верной поддержкой друг для друга. Их будни проходят в работе, воспитании детей, сплетнях и совместных посиделках. Но однажды привычную идиллию нарушает новость об строительстве элитной школы, обучение в которой откроет двери в лучшие университеты страны. Ставки высоки, в спецшколу возьмут лишь одного из сотни. Дружба перерастает в соперничество, каждая готова пойти на все, лишь ее ребенок поступил.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.