Групповая гонка. Записки генерала КГБ - [59]

Собственного игорного опыта было у меня немного. Весь он начинался и заканчивался единственным посещением казино в Манчестере, когда я был там в составе инспекционной комиссии. Попал я туда с целью посмотреть, что же такое игровые автоматы и рулетка — до этого только в кино все это видел. Вот мы и поехали на экскурсию.

Как новичка, меня, разумеется, немедленно стали провоцировать на то, чтобы сделать ставку. Я сначала отнекивался: мол, не охотник и не игрок — даже в карты, не говоря уже о более азартных играх. Но соблазн же! В общем, поставил пятьдесят фунтов на какое-то число, и совершенно неожиданно выиграл 100. Забрал их, с большим, надо сказать, удовольствием, в бумажник спрятал, на этом с рулеткой и закончил.

О своем официальном назначении я узнал достаточно курьезным образом. Одно из совещаний по линии Международной федерации велоспорта проводилось в Швейцарии, куда к тому времени переехала штаб-квартира UCI. В тот год российское посольство готовилось отметить двухсотлетний юбилей перехода Суворова через Альпы и наш посол Андрей Иванович Степанов попросил меня помочь: передать Ельцину записку с просьбой выделить посольству хоть какие-то деньги — чтобы была возможность привести в порядок суворовский мемориал на перевале Андерматт. Тех денег, что были заложены на эти цели в посольском бюджете, хватало лишь на то, чтобы покупать цветы и раз в год возлагать их к выдолбленному в скале обелиску.

Мы составили записку, которую подписали Тарпищев, министр обороны Павел Грачев, министр иностранных дел Андрей Козырев. Я даже успел организовать Степанову группу строителей-гранитчиков во главе со своим другом Юрием Павловичем Рахманиновым. Сам должен был улетать в Москву, но рано утром мне позвонил Степанов.

— Слушай, нам тут из Москвы шифровка пришла. Тебя назначили директором комиссии лотерейного и игорного бизнеса.

Потом, когда я уже вернулся в Москву, выяснились подробности: после того, как все бумаги на мое назначение были поданы на подпись президенту, кто-то из юристов или советников Ельцина сказал:

— А почему речь идет только о лотерейном бизнесе? Завтра ведь наверняка придете комиссию по игорному бизнесу создавать? Давайте уже сразу, одним ударом вопрос решим. Надо же наводить в стране порядок?

* * *

Сейчас, оглядываясь на тот период, я понимаю, что нам просто повезло, что комиссию закрыли через год. По тем временам, игорный бизнес постоянно сопровождался стрельбой: одни приходят играть, другие у них выигранные деньги отбирают, и так далее. Профессиональных специалистов по игорному делу, которые знали бы, что такое крупье, как их готовить, как работать с клиентами, в стране не было. Новые игровые автоматы никто не покупал — завозили купленных за бесценок «одноруких бандитов», давно выработавших свой ресурс. Химичили с рулетками, обвешивая их магнитами. Если крупье уличали в нарушениях в одном городе, он тут же переезжал куда-то еще. Не было ни учета, ни контроля, ни аттестации.

Одним из моих хороших приятелей был тот самый Юрий Павлович Рахманинов, к сожалению уже ушедший из жизни, который помогал реставрировать суворовский мемориал на перевале Андерматт. Он был внучатым племянником композитора Рахманинова, но сам не имел к музыке никакого отношения — всю жизнь работал в строительстве, получил звание Героя Соцтруда, как метростроевец-тоннельщик. У него имелась любимая присказка на все случаи жизни. Каждый раз, когда возникала какая-то сложная проблема и к нему обращались за помощью, он отвечал: «Надо сесть за стол, как следует надраться, и сразу же на трезвую голову принять решение»

Мы в те годы много общались, вместе выезжали в Ивановку на «Рахманиновские вечера», причем саму усадьбу, в которой располагался рахманиновский музей, Юра восстановил за свой счет. В Москве за кинотеатром «Россия» он поставил своему знаменитому деду памятник. В силу режимности своего предприятия выехать за границу он в те годы не мог, поэтому когда узнал, что я по каким-то делам собираюсь в Нью-Йорк, попросил найти возможность выбраться на могилу Сергея Васильевича в Валгаллу. Я съездил, это где-то два с лишним часа от Нью-Йорка, нашел могилу, сфотографировал ее.

Тогда Юра сильно помог мне тем, что пролоббировал для нашей комиссии режимное помещение, куда было невозможно просто так зайти с улицы. Как-то мне из кадрового аппарата Белого дома прислали заместителя — совсем молодого парня. Он приходит утром на работу, хвастается: вчера, мол, так классно с ребятами погуляли…

Я напрягся:

— Где погуляли?

— Да тут рядом, после работы в «Метелицу» зашли, я представился, удостоверение показал. Нас и приняли как надо, и накормили бесплатно.

Я аж зарычал:

— Ты понимаешь, идиот, что нас в любой момент могут прийти и всех расстрелять? Ты, может быть, и денег у них взаймы попросил? Чтобы в два часа твоей ноги здесь больше не было!

Лотерейного реестра в стране тоже не существовало. При этом свои лотереи имелись у кого ни попадя. Одна из таких лотерей была валютной, причем разрешение на нее было получено абсолютно официально. Распоряжались всем этим два человека: один сидел в Нью-Йорке, второй в Москве. Когда я попытался в этом разобраться, мне было сказано: